Олег Колмаков - Скорый поезд «Новосибирск – Адлер» (две книги в одной)

– Это же мой, ещё ни разу не надёванный спортивный костюм!.. – сокрушался Генка, наблюдавший за вышеописанным процессом через одну из щелей сарая. – …Я же его, специально для юга прикупил… Триста баксов отдал… А эта чумазая тварь напяливает его на свой грязный свитер.

– Теперь, ты можешь с ним навсегда попрощаться… – усмехнулась Катерина, так же как и все остальные пленники, из чистого любопытства припавшая к сквозным сарайным отверстиям.

Ах, да!.. Едва не забыл упомянуть ещё и о том, что в сарай загнали вовсе не всех пассажиров вагона. Из нашей компании были вычленены двое: Марина и проводница Светка. Помниться тогда, я ещё с грустью подметил: дескать, людоеды отдают предпочтение женской плоти, тогда как мужиков они поедают в самую последнюю очередь. То есть, оставляя их «ливер» на чёрный день. И если учесть Светланы, невзирая на её сопротивления, была по сути, уже предрешена. Ведь её, как это и было десять лет назад, сразу привязали к столбу. То Марину куда-то утащил Владимир. Видать, не привык он получать отказы от противоположного пола, потому и решил «нефтяник», пусть и через насилие, а всё же наверстать ранее упущенное.

Пока людоеды возились со шмотками, перетаскивая захваченное добро в дом, привязанная к крыльцу барышня тихо поскуливала. Увы, проводница Светлана, вовсе не посвящённая в подробности моего недавнего ночного повествования, лишь могла предчувствовать или догадываться об уготованное ей участи. В то время, как мне был абсолютно понятно – жить ей осталось совсем немного, если не минуты, то уж точно считанные часы. Похоже, о том же самом размышляли сейчас и те, кто ранее слышал мою историю. Потому как наблюдали они за событиями, происходящими во дворе хутора с явным трепетом и содроганием. Однако ничего примечательного по ту сторону сарая, пока не происходило.

Когда же во дворе заимки наметилась кое-какая суета с тазами и иными крупными ёмкостями, предчувствуя дальнейший исход, я предпочёл удалиться в дальний угол сарая, дабы не видеть того щемящего душу зрелища, которое вот-вот должно было начаться.

Тут-то вновь дал о себе знать Владимир. В буквальном смысле, он зашвырнул в наш сарай Марину, которую часом ранее он увёл из компании пленённых пассажиров.

– Давай, рассказывай… Куда он тебя таскал?.. Что там, вообще было?.. – к Марине тотчас бросилась её подруга, Татьяна.

– Что-что… Известно что… – с явным раздражением ответила ей вернувшаяся пленница.

Где же на самом деле была девушка и что сотворил с ней этот глумливый урод, так и осталось для нас загадкой. Потому как Марина не произнесла более ни слова. Да, собственно, из чувств сострадания и сопереживания к несчастной, никто и не думал донимать даму подобными, в определённой степени крайне некорректными и вовсе нетактичными вопросами.

А потом началось то, что и должно было рано или поздно начаться. Правда, видеть то кровавое зрелище я уже не мог (потому как находился далеко от стены, выходящей своими щелями во двор), да и не хотелось мне это видеть. Сейчас я ориентировался исключительно на долетавшие до моих ушей звуки. В начале, то были истошные крики Светки, потом глухой удар, после чего от своих смотровых отверстий, с тяжёлым вздохом моментально отшатнулись все пленники. Это свидетельствовало о том, что проводницы Светы более нет. Нет, среди живых…

Далее был женский визг, плач, истерика, полуобморочные состояния и мольбы о помощи, обращённые к небесам. А потом наступило время осознания случившегося, то есть долгие минуты абсолютной тишины.

Пожалуй, в тот момент я был единственным из пленников, кто мог трезво, без каких-либо панических и безысходных настроений, оценивать сложившуюся ситуацию. Если же быть более конкретным, то я тупо ожидал нашей вечерней кормёжки. Нет, вовсе не принесённого нам варева, а металлической емкости, в которой, собственно, оно и будет нам подано. Дабы повторить с ней те же самые манипуляции для освобождения наших рук от тугих верёвок.

Однако все мои надежды и ожидания, в скором времени развеялись как дым. Дело в том, что «ужин» нам принесли вовсе не в металлическом, и даже не в пластиковом, а в деревянном корыте. Потеряв дар речи, я лишь молча наблюдал, как над корытом поднимается пар. Те же самые чувства, похоже, разделили со мной и Генка с Василием. Не осталась посторонней и Катерина.

– Ну, и что же мы теперь будем делать? – тяжко вздохнув, поинтересовалась она.

– Не знаю… – ответил я коротко, после чего попытался продолжить. – …Может, попробуем…