Алекс Т. - Новеллы горной тайги

Еще до рассвета – январский день короткий – топтали трек на Каменный город. Старая дорога, укрытая метровым снегом, давно стала непроезжей. По высокому крутому берегу Усьвы она завела товарищей в лес, а потом вывела к древней, при Советах построенной, ЛЭП [2] ЛЭП – линия электропередачи. . Деревянные потемневшие дочерна опоры устало, почти в изнеможении, держали тяжелые провода, покрытые искрящейся изморозью.

Не посоветовавшись со снегоходами, решили ехать по ЛЭП. Захламленная и зарастающая просека не обрадовалась посетителям. Уральские ЛЭП – это просеки с горки на горку, а по́низу меж ними, как правило, речки и болотца.

Первый же склон был крут, и потому Пилот дал го́рнику оборотов. Из-под снега по лыжам и гусенице подло били падшие деревья и валуны, норовя опрокинуть снегоход вместе с Пилотом.

Преодолев пару подъемов, обнаружили, что неподалеку проходит газопровод, несущий злато голубое в далекую Европу. Вот он был чист и ухожен. Буераками перебрались на ГП и втопили.

Навигатор подсказал: пора сворачивать на Каменный город. Перескочили местную автодорогу и углубились в перелески. В удовольствие закладывали виражи по пухляку меж берез и сосен. Вскоре маневрировать стало сложнее – лес сомкнулся, помрачнел. Из-за толстых сосен и елей возникла заснеженная скала. Прибыли…

Разновысокие округлые скалы с проходами и арками составляли массив, который напоминал покинутый подводный город. Пилот уловил смутное сходство с монументом Йонагуни, скрытом на дне Восточно-Китайского моря. Он расхаживал по «улочкам» среди скальных стен и чувствовал, как уши закладывало странной плотной тишиной, словно бы на глубине под водой. Он сообразил: энергетика места активнее именно в проходах. В голове чуть-чуть звенело, в глазах пробегала едва уловимая рябь. Казалось, воздух вокруг слабо вибрирует.

– Место силы… – бормотал Пилот. – Не бог весть какая, но сила присутствует.

– Присутствует… – согласился Тракторист.

– Однако ж ни пещер, ни гротов не видно.

– По описаниям и быть не должно.

– Где ж тогда Бабе Золотой укрыться?

– А зачем ей?

– Дама все ж таки… Будуар, спальня и прочее. И как ей без гардеробной?

– Золото червонное – вот ее гардероб и макияж. И умываться ей незачем…

– Пожалуй, что так.

– Красиво тут!

– Тревожною и странной красотой… – нараспев подтвердил Пилот.

И верно – кое-где на скалах кривоватые сосенки, плотно укутанные снегом, напоминали фигуры танцующих скоморохов и гномов.

Местами на скалах укрепились разлапистые низкорослые ели, похожие на деревенских толстушек в пышных сарафанах. Снежные накидки не могли скрыть пестрых ленточек и побрякушек, повязанных на еловых лапах поклонниками местной силы.

Но сегодня, 2 января, турист еще не оправился от праздников и не обременял древние камни своим присутствием. Обильный новогодний снегопад скрыл следы прежних посетителей и окутал скалы флером первозданности…

Погуляли-походили по «городу», а Пилот в кураже заскочил на снегоходе на макушку одной из скал. И даже хотел выполнить полет с ее крыши, но Тракторист отговорил. Он потоптал снег за скалой и сообщил, что приземление будет жестким – под снегом близко притаились валуны.

Пришло время чаепития и бутербродов. А после Пилот откинулся на руль снегохода, вытянул ноги вдоль сиденья и задремал…

…Высокая худая фигура, обретая объем и гладкость, медленно вырастала из снега. Тусклый свет зимнего солнца, пробиваясь сквозь заснеженные кроны, ложился на черное тело женщины.

«Какая же она Золотая?» – подивился Пилот.

Солнечный свет падал на женщину пятнами и полосами, и под ними чернота сходила, уступая место цвету красному с оранжевым отблеском. Когда фигура приняла тигровый окрас, по ней пробежала дрожь. Она словно вспыхнула и сбросила остатки черной скорлупы.

Перед Пилотом стояла оранжевая, сияющая солнечным блеском женщина. Грудь, живот, бедра упруго колыхались, словно в лучах заката она покачивалась на морских волнах.

Не переступая, женщина приблизилась.

«Бог ты мой, только бы не закричала!» – подумал Пилот и робко вымолвил:

– Поговори со мною, Баба, о чем-нибудь поговори…

– Ва-ве-ле-чи-те… – не открывая уст, вещала женщина. – Ва-ве-ле-чи…

На каждый врастяжку произносимый слог перед Пилотом открывается картинка, скорее даже голограмма. Картинки начинают мелькать, сменяясь быстро, как кадры ускоренной съемки, а иногда замирают, словно стоп-кадр.