Виталий Конеев - Я, Иосиф Прекрасный

– Нет. Она… – Никита в полной растерянности развёл руками в стороны. – Она убила девять матросов и исчезла.

В зале наступила тишина. И в этой тишине стал звучать странный звук. Это стучали зубы Нерона. Он мысленно видел, как его мать, возглавив рабов, народ, шла сюда, на императорскую виллу, чтобы наказать его за попытку убийства матери. Он видел, как его вниз головой сунули в мешок, где уже сидели обезьяна, собака, петух и змея. А потом живой, но уже покусанный зверями, Нерон полетел со скалы в море.

Кто-то рядом с императором пронзительно завопил, оглушая Нерона криком.

– Замолчи, не мешай мне думать! – Крикнул озлоблённо Нерон и догадался, что в зале кричать мог только он.

Вновь наступила тишина. Все услышали далёкий топот бежавшего человека. Звук приближался. У Нерона затряслась голова. Он сжал её руками. Попятился, когда в зале появился Агерин – вольноотпущенник матери.

– Август, с ней всё в порядке. Божественная мать просила передать тебе, что не сможет завтра принять тебя.

Нерон быстро вопросительно взглянул на Сенеку, продолжая держать голову руками. Тот тихо ответил:

– Обвини мать в покушении на тебя.

Нерон облегчённо вздохнул, прыжком метнулся к центуриону, вырвал меч из ножен, сильно метнул его к ногам улыбавшегося Агерина и закричал:

– Мать послала ко мне убийцу! Уничтожьте его!

У Агерина от изумления расширились глаза. Он не успел сказать ни слова, как пронзённый мечами преторианцев повалился на пол. Нерон взял Сенеку под руку и отвёл его в сторону от потрясённых событиями людей.

– Говори, что делать.

– Нужно подумать.

– Нет. В любую секунду она может захватить власть.

– Тогда остаётся одно: убийство. Но смогут ли преторианцы убить Августину? Ведь они связаны клятвой.

– Смогут! – громовым, властным голосом ответил Нерон, вновь играя роль, и повернулся к голому адмиралу. – Возьми декурию преторианцев. Нет. Десять центурионов. И убей Августину. Если ты второй раз не выполнишь мой приказ, то полетишь в воду искать свои награды. Тегеллин, на дорогу. Если сюда едет Поппея, останови. Не остановишь, тоже будешь искать в воде награды.

Они не знали логику женщин. Агриппина получила жестокий предметный урок от сына и решила отступить от власти навсегда. Но было уже поздно. Сын не знал свою мать.

По-прежнему в набедренной повязке адмирал вскочил на коня, взяв с собой кроме центурионов кормчего Прокула, тоже бывшего раба Агриппины, он тоже люто ненавидел её, который сам вызвался помочь Никите в его деле.

Маленькая группа всадников адмирала вихрем умчалась в темноту. Вторая группа с Тегеллином во главе, более многочисленная, поскакала навстречу Сабине Поппее.

На каменный двор виллы с грохотом въехала повозка. Из неё вышли три патриция, они же сенаторы и друзья Нерона – Отон, Афраний и Сцевин. Сцевин держал в левой руке свастику. Под тогой на отвислом животе у него был спрятан кинжал, который Сцевин освятил в храме Благополучия и Плодородия. Там же он получил от жреца свастику, символ храма.

Когда они трое ехали по прекрасной ровной дороге, ехали с комфортом, возлежали на походных ложах и кушали индийскую и китайскую пищу, то неторопливо обсуждали возможность убийства Нерона в эту ночь.

После очередного рыганья прямо на дорогу, Сцевин, чтобы прийти в себя, держал свастику на кинжале. Потом снова ел, открывал люк в днище повозки, ложился, совал себе в рот перо и извергал пищу на каменные плиты. Отон и Афраний разражались гневными и модными длинными речами, порицавшими Нерона, восхваляли со слезой умиления божественную мать, которая покровительствовала трём сенаторам.

Нерон ходил по пиршественному залу среди стоявших людей, увидел трёх сенаторов и направился к ним.

– Я приказал убить мать, – сказал он и настороженно вгляделся в лица друзей.

Те одобрительно закивали головами, ударили в ладоши. Сцевин сокрушённо покачал головой.

– Не понимаю, Август, почему ты так долго терпел свою мать.

Они трое стояли полукругом перед Нероном, а за ним, за его спиной в полушаге находились другие заговорщики – префект Фений Руф и военный трибун Субрий Флав. Все центурионы, а рядовые ускакали вместе с Тегеллином, были заговорщиками. Смотрели на командира. Тот оцепенелый, смотрел на красную шею императора и чувствовал в ногах и руках слабость.

В зале установилась тишина. Все знали о заговоре Гнея Пизона. Ждали. Император ни о чём не догадывался, ничего не чувствовал, потому что все его мысли были заняты ожиданием известий от убийц матери.