Ирина Бехталь - Очень приятно, Ниагара. Том 2

Моя новая знакомая оказалась обаятельной девушкой, располагающей, добродушной и застенчивой. Её возраст едва ли перевалил за отметку «двадцать». Но в глазах иногда я замечала то отражение вселенской скорби, какое возможно только у людей, переживших ужасы и страдания, или невинных щенков, изгнанных злыми хозяевами из дома. До первого пленарного заседания нашей конференции мы весело провели время за «кавой» и sandwich, приводя к единому знаменателю наш комплексный русско-белорусско-английский лексикон. Справедливости ради надо отметить, что Ганна (по-русски просто Анна) сбивалась на родной или заморский язык только, когда нервничала, стеснялась, тушевалась или переживала. А в остальное время ее русский был почти неотличим от моего собственного. Или языки наши столь похожи, что мне по мере общения все легче было понять, о чем идёт речь.

Пленарка светско-церковной конференции оправдала мои предчувствия практически в полной мере. Та часть президиума, что была задрапирована рясами, говорила долго, непонятно и нараспев, как будто читала проповедь неразумной пастве. А штатские VIP-представители, словно клоуны, кивая на духовников, рьяно проповедовали смирение пред божественными решениями президента и правительства (в том числе и регионального) и грозили карами небесными тем, кто отваживается, грешным делом, думать или поступать супротив воли властей. В общем, в едином радостном порыве сольемся, товарищи и господа, в идейном и деятельном экстазе на благо соотечественников и процветание отцов демократии.

Когда воображаемая интеллектуальная чаша делегатов была переполнена, акцент подпитки был перенесен на пищу телесную. Огромная столовая гостиницы пестрела темными сановными одеждами и разноцветными пятнами одеяний немногочисленных простых смертных. Приметив свободное место за столиком недалеко от входа, я нерешительно двинулась к нему, старательно обходя мебель и батюшек. Рождалось впечатление, что нахожусь в чужом государстве, с географией, культурой, обычаями и законами которого совершенно не знакома. Поэтому страшно обрадовалась Ганне, которая схватила меня за руку и усадила рядом с собой за столик. Мы расстались несколько часов назад перед входом в зал заседаний, потому что белорусская Аня пошла искать «своих». А теперь вот нашла меня в толпе.

Рядом с ней сидел молодой и очень симпатичный батюшка. Пронзительный взгляд голубых глаз и чуть заметная улыбка в густой окладистой бороде не вязались с нахмуренными бровями и общим суровым обликом священнослужителя.

– Познакомься, Ниги, это отец Всеволод, мой духовный наставник.

Теплота и нежность, прозвучавшие в голосе Ганны, скорее сигнализировали о скрываемом желании стать матушкой, нежели о стремлении покаяться в грехах и получить наставление. Но кто разберет этот неведомый мир смирения и веры?

Шум в столовой внезапно стих. Миряне и духовники поднялись со стульев, и зал заполнил стройный гул молитвы. В этот момент я порадовалась, что сразу не накинулась на еду, до начала церемониала. Поскольку ни предписанные жесты, ни слова обращения к Богу были мне неизвестны, то оставалось лишь покорно стоять, с любопытством всматриваясь и вслушиваясь. Поглотив намоленную пищу, мы с Ганной направились в номер.

И тут в коридоре я увидела сидящего на корточках нахохленного и насупленного мальчишку лет двенадцати. Рыжие вихры торчали во все стороны, руки беспокойно теребили штанины, а во взгляде читалась отчаянная решимость противостоять любым попыткам нарушить нарочитое прилюдное одиночество. Не знаю, что толкнуло меня присесть рядом с этим всклокоченным человеческим детенышем. Наверное, едва осознаваемое ощущение сходства эмоциональной реакции на происходящее вокруг. Мой «внутренний ребенок», ведомый окрепшим в боях за взросление «внутренним родителем», явно не хотел сдавать позиции самосохранения, опасливо глядя на внезапно изменившийся социальный пейзаж.

Какое-то время мы сидели молча. Мальчишка лишь бурно сопел, видимо, ожидая несанкционированного вмешательства в собственную автономию. Ганна тактично удалилась, правильно оценив ситуацию.

– Спасибо, что не прогнал, – почти шепотом сказала я, – коридор-то большой, но одной как-то неудобно, да и скучно.

– Да мне чё, сиди, – небрежно кинул пацан. Мы еще помолчали.

– Тебя тоже «достали»? – предположила я без особой заинтересованности в голосе.

– А тебе чё?

– А меня «достали», все такие умные кругом, правильные, Богу молятся, жизни учат, хочется от всех сбежать, да не получится.