Ирина Бехталь - Очень приятно, Ниагара. Том 2

– Спасибо, что веришь в меня, но думаю, что все гораздо прозаичнее. Есть у Маршака такие или почти такие строки в детской пьесе: «Кто сам просился на ночлег, скорей поймет другого». Как ни странно, этот мальчик дал мне возможность преодолеть собственные внутренние проблемы, почувствовать себя кому-то нужной.

– Ладно, пойдзем у залу, канферэнцыя продолжается. Бацька Всеволод мяне ждет, – оборвала наше общение Ганна.

Перетерпев еще один сеанс промывания светских мозгов чистой водой церковного просвещения, я вновь оказалась в столовой в окружении возносивших молитву Господу за хлеб насущный. Особой благодати я не ощущала, но определенное уважение к свято хранимым традициям тихо скребло мозжечок.

Поздно вечером Злобатрикс сидел на прежнем месте в коридоре. Показалось, а может быть, так и было, он обрадовался моему появлению.

– Привет, друг! Как оно ничего? – весело поинтересовалась я.

– Да ничё, а ты как?

– Сложно… Радует, что есть ты. Хоть душу отведу в непринужденной беседе с хорошим человеком, – приземлилась я рядом на корточки.

– Со мной, что ли? С чего ты взяла, что я хороший?

– Чувствую. А как тебя на самом деле зовут, господин Безродько? Не нравится мне этот твой «Злобатрикс». Глупость какая-то. Ты совершенно другой.

– Леха я. Алексей. Только меня никто так не называет, – с обидой проговорил мальчишка.

– А я буду. Можно?

– Как хочешь. Мне все равно.

– Расскажи мне про себя, Лешка! Как ты живешь, чем увлекаешься, что любишь делать, кого ненавидишь, чего добиться хочешь в жизни?

– Ни фига себе! Вот так тебе все и выложить? Зачем это?

– Интересно. А я тебе про себя расскажу, хочешь?

– Хочу…

Мы проговорили несколько часов, рисуя друг для друга картинки из собственной жизни: смешные и глупые, страшные и горькие, радостные и обидные. Время текло незаметно, а общение становилось более непринужденным и откровенным.

Далеко за полночь я добрела до койки, преисполнившись благодарности своей заботливой соседке, которая и кровать мне расстелила, и лампу включенную на тумбочке оставила. Под мерное сопение Ганны я еще долго не могла уснуть, растревоженная думами о своем новом юном друге. Воистину скудная фантазия у государевых работников. Почему бы не дать подкидышу фамилию Счастливцев, или Успехов, или там Додельнов? Обязательно надо предрешить дальнейшую, и без того нелегкую, судьбу ребенка унылым и скорбным тавро – «Безродько». Как будто он, Леха, не помнящий родства, виноват в роковых ошибках взрослых людей.

Под покрывалом легкой дремоты я уже писала будущие письма Доброму Злобатриксу, на которые он обязательно ответит. И какое будет счастье, разбирать его каракули с ошибками и дарить ему свое внимание, искренне и бескорыстно. Пусть на тысячную долю деления, но это повысит градус его доверия к миру и уверенности в себе. А моей жизни придаст осмысленности и сердечности.

Следующий день конференции был практически под копирку срисован с предыдущего. Разве что изменились лица над шпилем микрофона. Рясы, пиджаки и костюмы попеременно призывали любить Родину под страхом Божьей кары. На меня снизошла благодать в форме почти полной отрешенности от происходящего. Лишь по краю сознания далеким паровозным гудком отмечалось расписание прибытия и отбытия пунктов программы мероприятия. Оказавшись вечером в номере, я не смогла скрыть явного облегчения от прекращения моральных мук. Сбросив обувь, плашмя упала на кровать.

– Боже, неужели это богоугодное моральное истязание закончилось? – вырвалось из меня.

Ганна только протяжно и укоризненно вздохнула и приготовила мне кофе. И тут в номер постучали. Открыв дверь, соседка несколькими словами перебросилась с визитером, а потом посторонилась, пропуская внутрь средних лет мужчину с округлой седой бородкой и колючим взглядом темно-серых глаз. Пришлось принять сидячее положение и ответить на приветствие.

– Доброго вечера, девушки. Я, собственно, пришел поговорить с тобой, – заскорузлый палец гостя ткнулся практически мне в лицо.

– Не очень понимаю, почему на «ты». Но раз пришли – говорите. Чаю? Кофе? Печенье?

– Не надо ничего, спасибо. К вам меня привел духовный долг.

Сейчас мне влетит за несанкционированные разговоры с мальчишкой, почему-то подумала я. Но мужчина пришел по другому поводу:

– Я еще вчера заметил, но не знал, где тебя найти. Во время молитвы в столовой ты отмалчиваешься и только зыркаешь по сторонам. А сегодня во время выступления Его Преподобия вообще была занята посторонними занятиями. Так нельзя!