— Мда. Но ведь это я вас нашел! Ладно, не в этом дело. Пошли со мной.
Много же дали за мою находку! Я мог гордиться. Страж ворот удивился, увидев рядом дервиша, которого до сих пор скрывали закрытые ворота. Едва мы заехали во двор, как, перескакивая через ступеньки, ко мне ринулся Халеф.
— Аллах-иль-Аллах! Это ты, сиди?
— Да, я, милый мой. Дай мне вылезти из седла.
— Ты приехал верхом. Ты что, был за городом?
— Да, мне привалило несчастье, а потом — счастье.
Народу становилось все больше. Все тянули ко мне руки. Но среди криков радости раздался голос Ислы:
— Эфенди, что это? Кого это ты привел? Это же Али Манах, дервиш!
До сих пор никто не обращал на него внимания. Теперь все заметили, что он связан.
— Али Манах, сын беглеца? — спросил Гулям.
— Да. Теперь он мой пленник. Пошли, я расскажу, как было.
Мы прошли в селамлык и взяли с собой дервиша, но не успели сесть, как вошел кади. Он был удивлен и обрадован, увидев меня.
— Слава Аллаху, ты жив! Где же ты был?
— Садись, сейчас все узнаешь!
Пленник остался стоять в углу, рядом с ним пристроился Халеф.
Я стал рассказывать, часто прерываемый вопросами и возгласами. Единственный, кто сохранял молчание, был Халеф. Однажды он даже крикнул:
— Тихо! Надо не говорить, а действовать!
Кади бросил на него строгий взгляд, говоривший только одно: что означают твои слова?
— Надо срочно допросить этого Али Манаха и обыскать дом, где напали на сиди, и догнать повозку.
— Ты прав. Я сейчас же отправлю этого субчика в тюрьму и допрошу его там.
— А почему не здесь? — вмешался я. — Я готов хоть сейчас пуститься в погоню за его отцом, чтобы не терять драгоценного времени.
— Как ты хочешь, так и будет!
Он придал лицу официальное выражение и задал первый вопрос:
— Твое имя Али Манах бен Баруд эль-Амасат?
— Да, — ответил допрашиваемый.
— Значит, твоего отца зовут Баруд эль-Амасат?
— Да.
— Он тот самый человек, который бежал?
— Я об этом ничего не знаю!
— Пытаешься лгать? Я назначу тебе палок. Знаешь ли бывшего сборщика налогов Манаха эль-Баршу?
— Нет.
— Ты заманил этого господина в дом?
— Нет.
— Собака, ты лжешь! Эфенди сам нам об этом рассказал!
— Он ошибается.
— А не ты ли связал его и положил в повозку?
— Это неправда! Я ехал по дороге и догнал телегу. Поговорил с кираджи, хозяином повозки, тут меня ударили. Я потерял сознание, а когда очнулся, оказался уже пленником этого человека, которому ничего не сделал.
— Твой язык мелет чушь! Ладно, ложь не улучшит твоего положения. Мы знаем, что ты наср.
— Я не ведаю, о чем вы говорите!
— Не ты ли говорил об этом в монастыре танцующих дервишей?
— Никогда там не был!
Он намеревался спастись, отрицал все на свете. Кади это, похоже, надоело:
— Волей Аллаха ты получишь палки, если будешь продолжать в том же духе. Или ты тоже подданный инглисов, как и твой отец?
— У меня нет отца — подданного инглисов. Хочу заявить, что Баруд эль-Амасат, о котором вы говорите, вовсе не мой отец, а совершенно иной человек, незаконно присвоивший его имя.
— Кто же ты тогда, если не дервиш?
— Я рыбак и просто путешествую.
— Откуда?
— Из Инедже на побережье.
— И куда же направляешься?
— В Софию, навестить родственника. Я ни часа не был в Эдирне. Я прибыл сюда ночью и просто пересекал город. Позже встретил повозку.
— Ты не рыбак, а лжец. Можешь доказать, что живешь в Инедже?
— Пошли туда кого-нибудь и увидишь, что я говорю правду.
Такая наглость окончательно вывела кади из терпения. Он обратился к Исле:
— Исла бен Мафлей, ты видел этого человека в монастыре танцующих дервишей?
— Да, — ответил Исла, — видел. Я клянусь в этом бородами Пророка и моего отца!
— А ты, Кара бен Немей, эфенди, видел его в монастыре?
— Да. И даже разговаривал с ним.
— И ты утверждаешь, что он и есть дервиш?
— Он и есть. Он говорил мне это вчера вечером и даже сегодня. Он пытается спасти себя беспросветной ложью.
— Тем самым он себе делает хуже. Но как нам доказать ему, что он лжет?
Вот это был вопрос!
— Разве недостаточно того, что он отрицает наши показания?
— Так-то это так, но надо посылать в Инедже!
— Позволь вопрос.
— Говори!
— Ты видел записку, которую мы вчера нашли в конюшне?
— Да, эфенди.
— Ты бы ее узнал?
— Само собой.
— Это она? — Я вынул записку из кошелька и протянул кади.
Тот осмотрел ее и сказал:
— Это она. А почему ты спросил?
Читать дальше