Карл Май: Том 1. Через пустыню, через гарем. Робер Сюркуф

version="1.0" encoding="utf-8"?> adv_history Карл Фридрих Май Том 1. Через пустыню, через гарем. Робер Сюркуф

В первом томе представлены два направления творчества популярного немецкого писателя К.Мая. Роман «Через пустыню, через гарем» принадлежит к так называемым «путевым новеллам». В нем описаны приключения немецкого путешественника, выступающего под арабским именем Кара Бен Немси, и его арабского слуги Халефа в пустыне Сахара и на Красном море, в долинах Нила и Тигра, в Мекке и горах Курдистана. Преодолевая невероятные трудности и препятствия, герой романа стремится восстановить справедливость, помочь обиженным, спасти людей от смертельной опасности.

В повести «Робер Сюркуф» рассказывается о приключениях знаменитого французского корсара конца XVIII — начала XIX века.

чистка (егор)

— Верно ли то, сиди [1] Сиди — мой господин (араб.). , что ты хочешь навеки остаться гяуром [2] Гяур — неверный. , существом презреннее собаки, отвратительнее крысы, которое пожирает одну только падаль?

— Именно так.

— Эфенди [3] Эфенди — почтительное обращение к ученому, образованному господину (тур.). , я ненавижу неверных и желаю всем им одного — попасть после смерти в джехенну [4] Джехенна — ад, преисподняя, геенна (араб.). , где правит дьявол, но тебя я мог бы спасти от вечной погибели, если ты объявишь себя сторонником Икрар биль Лисан, Священного Свидетельства. Ты такой хороший, такой непохожий на других сиди, которым я служил прежде; поэтому так и быть, я наставлю тебя на путь истинный, желаешь ты или нет…

Так говорил Халеф, мой слуга и проводник, с которым я облазил ущелья и расселины Джебель-Орес, а потом спустился к Дра-эль-Хоа, чтобы через Джебель-Тарфои попасть в Седдалу, Крис и Дгаше, откуда через пользующийся дурной славой Шотт-Джерид наш путь шел в Фитнасу и Кбилли [5] Джебель — гора; Джебель-Орес — горный массив в системе Самарского Атласа; Крис, Дгаше, Кбилли — поселки на юге Туниса. .

Странный паренек был этот Халеф — такой низенький, что свободно проходил у меня под мышкой, и к тому же худющий. Про него можно было подумать, что он добрый десяток лет лежал где-нибудь в гербарной папке, между листами промокательной бумаги. Лица его не было видно под тюрбаном, достигавшим более полуметра в поперечнике, а некогда белый бурнус [6] Бурнус — длинная накидка с капюшоном у кочевников. , ныне ставший грязно-желтым, был сшит явно на другую фигуру.

Но, невзирая на его невзрачность, к Халефу следовало относиться почтительно. Он отличался немалым остроумием, храбростью, находчивостью и терпением, и это позволяло ему преодолевать серьезные затруднения в жизни. А так как он, кроме того, говорил на всех диалектах, распространенных между Атласом и дельтой Нила, то можно представить, что он полностью устраивал меня и я считал его скорее другом, чем слугой.

Было, правда, у него свойство, временами причинявшее мне неудобство: он был истинным религиозным фанатиком и принял — из верности мне — решение обязательно обратить меня в ислам. Именно теперь он начал одну из своих бесплодных попыток; я с удовольствием рассмеялся бы — так забавно он при этом выглядел.

Я ехал на маленьком полудиком берберском жеребце, и ноги мои при этом почти касались земли; он же, напротив, чтобы удобнее было ногам, выбрал старую, тощую, но необычайно рослую кобылу и, сидя на ней, смотрел на меня буквально сверху вниз. В ходе беседы Халеф был крайне оживлен: болтал ногами, жестикулировал тонкими смуглыми ручками и пытался, гримасничая, придать своим словам особое значение. Я же прилагал все старания, чтобы остаться серьезным.

Не дождавшись ответа на свои последние слова, он продолжил:

— Знаешь ли, сиди, что происходит с гяурами после смерти?

— И что же?

— После смерти все люди, будь они мусульмане, христиане, иудеи или приверженцы какой другой веры, попадают в барзах.