Говард Пайл - Книга пиратов

Итак, гребцы налегли на весла, лодка медленно вышла из-под зарослей мангровых кустов и снова пошла на открытую воду.

Остальное произошло мгновенно – лидер экспедиции крикнул резким голосом, и чернокожие мгновенно налегли на весла. Почти в то же мгновение Барнаби Тру осознал, что по реке к тому месту, где плыли они, спускается еще одна лодка, которая теперь снова дрейфует с сильным течением в гавань, и он понял, что именно из-за приближения этой лодки капитан призвал своих людей сильнее грести.

Другая лодка, насколько он мог видеть на таком расстоянии, была полна людей, некоторые из которых, казалось, были вооружены, потому что даже в сгущающихся сумерках лунный свет время от времени резко отражался на стволах мушкетов или пистолетов, и в тишине, которая последовала за этим, их собственная гребля прекратилась, Барнаби Тру мог слышать пыхтение гребцов, их весла плескали все громче и громче в тишине ночи по мере того, как лодка приближалась все ближе и ближе. Но он ничего не знал ни о том, что все это значит, ни о том, были ли эти другие друзьями или врагами, ни о том, что должно было произойти дальше.

Гребцы приближающейся лодки ни на мгновение не прекращали грести, пока не подошли довольно близко к Барнаби и его спутникам. Затем человек, сидевший на корме, приказал им прекратить грести, и, когда они налегли на весла, он встал. Когда они проходили мимо, Барнаби Тру мог разглядеть его очень хорошо, лунный свет ярко освещал его – крупного, полного джентльмена с круглым красным лицом, одетого в красивый кружевной плащ из красной ткани. В середине лодки находился ящик или сундук размером с дорожный сундук среднего размера, но весь покрытый корками песка и грязи. Проплывая мимо, джентльмен, все еще стоя, указал на него элегантной тростью с золотым набалдашником, которую он держал в руке.

– Ты пришел за этим, Абрахам Доулинг? – сказал он, и вслед за этим его лицо расплылось в такой злобной, мерзкой ухмылке, какую Барнаби Тру никогда не видел за всю свою жизнь.

Их капитан не сразу ответил ни единым словом, но сидел неподвижно, как камень. Затем, наконец, когда другая лодка прошла мимо, он, казалось, внезапно пришел в себя, потому что прокричал ей вслед:

– Очень хорошо, Джек Мэйлоу! Отлично, Джек Мэйлоу! На этот раз ты снова опередил нас, но следующий раз будет третьим, и тогда настанет наша очередь, даже если Уильяму Брэнду придется вернуться из ада, чтобы расправиться с тобой.

Это он прокричал, когда другая лодка проходила все дальше и дальше, но на это прекрасно одетый джентльмен ничего не ответил, кроме как разразился громким приступом смеха.

Среди вооруженных людей на корме проплывающей лодки был еще один человек – злодейский худощавый мужчина с челюстями-фонариками и лысой макушкой размером с детскую ладонь. Когда лодка уходила в ночь с приливом и ходом, который давали весла, он ухмыльнулся так, что лунный свет засиял белизной на его крупных зубах. Затем, размахивая огромным пистолетом, он сказал, и Барнаби слышал каждое его слово:

– Только дайте мне приказ, ваша честь, и я всажу еще одну пулю в этого сына морского повара.

Но джентльмен сказал несколько слов, чтобы запретить ему, и с этими словами лодка исчезла в ночи, и вскоре Барнаби услышал, что люди на веслах снова начали грести, оставив их на том же месте и не сказав ни единого слова в течение долгого времени.

Мало-помалу один из тех, кто был в лодке Барнаби, заговорил.

– Куда ты теперь пойдешь? – спросил он.

При этом лидер их экспедиции, казалось, внезапно пришел в себя и снова обрел свой голос.

– Идти? – взревел он. – Иди к дьяволу! Идти? Иди, куда хочешь! Идти? Возвращайся назад – вот куда мы пойдем! – и с этими словами он начал ругаться и ругался до тех пор, пока у него не выступила пена на губах, как будто он сошел с ума, в то время как чернокожие снова начали грести обратно через гавань так быстро, как только могли опускать весла в воду.

Они высадили Барнаби Тру на берегу под старой таможней; но он был так ошеломлен и потрясен всем, что произошло, и тем, что он видел, и именами, которые он услышал, что он едва осознавал что-либо из знакомых вещей, среди которых он оказался. И вот он шел по залитой лунным светом улице к своему дому, как пьяный или сбитый с толку; потому что «Джон Мэйлоу» было именем капитана галеры « Приключение» – того самого, кто застрелил собственного дедушку Барнаби, – а «Абрахам Доулинг» было именем канонира судна « Роял Соверен» , который был застрелен одновременно с капитаном пиратов и которого убийцы оставили вместе с ним на палящем солнце.