Николай Васильев - Три жизни одного из нас (litres)

– Давай-ка сделаем обратный ход по линии, – предложил начальник.

Пошли и через шурф его рамка внезапно крутнулась назад: раз, другой, третий – безостановочно! Карцевская снова вяло шевелилась.

– Да, ты что-то слабо взаимодействуешь с биофизическим полем, – уверился Кривонос. – Придется, видимо, мне исхаживать с рамкой твой участок… Что, пойдем на соседний профиль? Да сверни ты свою проволоку в клубочек и займись делом: будешь считать шаги и фиксировать в пикетажке аномалии…

К обеду кураж начальника несколько увял: если на первых профилях биофизические аномалии выявились однозначно и, вероятно, соответствовали задернованным выходам рудной зоны, то на следующих, ближе к ручью, вращения рамки что-то участились, фиксируя от двух до четырех аномалий.

– Вероятно, это зоны обводнения, – подосадовал Аркадий Алексеевич. – Их чертовы рамки особенно хорошо отыскивают… Смазали нам всю картину!

– Все равно, Аркадий Алексеич, теперь у нас поверхностные зацепки будут! Начнем с проверки однозначных аномалий, а дальше структура рудного поля сама раскрутится. Идемте пока обедать: Люда суп с глухарем обещалась сварить…

Глава седьмая. Бедная Люда

В лагере был некоторый переполох. Свободные от дел маршрутные рабочие Карцева и Кривоноса и приболевший горняк Колька, Людкин сожитель, сновали меж палатками, в леске вокруг лагеря и время от времени кричали: – Люда!

– Что случилось? – встревоженно спросил Карцев у Генки, своего рабочего.

– Да курица эта глупая потерялась! И обед не сварен…

– Ее давно уже нет? – не на шутку перепугался Сергей.

– Часа с два… Колька говорит, они с ней поцапались с чего-то, и она пошла в лесок, покурить… Так-то она стесняется, а втихаря смолит…

– Где она обычно курит, знаешь?

– Да где придется… Но мы, вроде, нашли ее свежий бычок. Пошли, покажу…

Сигаретный окурок валялся у корней толстой березы, в купе других берез. Карцев с Кривоносом тревожно переглянулись: с этого места палаточный лагерь не был виден. Они поозирались еще: кругом на пологом склоне простирался обширный березовый лес.

– Точно, упилила в сторону… – потерянно молвил Сергей Андреевич. – Везет же мне с ними…

– Не паникуй! – привел его в чувство Кривонос. – Давай посмотрим карту… Та-ак, на севере – лагерь и мы знаем, что она к нему не пошла. На востоке мы с тобой все время шарились, да и горняки роются, и хоть проскользнуть она могла, но неизбежно придет к ручью и его-то переходить не будет – разве окажется совсем дурой… Но юг и запад открыты: полого, залесено, все похоже… Хотя нет: в полутора километрах на юге березовый лес сменяется хвойным – опять естественная преграда для нее. Хуже всего этот запад: березы на многие километры и ни ручьев, ни гор… Что, идем в западном направлении? Но ты, скажем, на юго-запад, а я – на северо-запад… Естественно, все пространство прокрикиваем…

– Пожалуй, – согласился Карцев. – Но она, скорее всего, петлять будет… Или по кругу пойдет, того не замечая…Тут и самим-то придется идти, все время сверяясь с компасом… Да еще, видимо, зигзагом по 500 метров, чтобы увеличить охват пространства… В конечной точке встретимся? И где ее наметим?

– Давай вот на этой высотке, в семи километрах к западу. Контрольный срок – восемнадцать часов. И потом назад, тем же манером. Авось повезет… Все у нас с собой, даже маршрутные рабочие, так что – в путь!

Карцев и Генка уже больше часа стремительно шли по березовому лесу – впрочем, исправно выполняя намеченные на карте зигзаги. Каждую минуту Карцев взревывал, обращаясь то вправо, то влево по ходу:

– Лю-у-да-а!!

Лес безмолствовал. Проходимость была неплохой, так как трава была невысока и в меру густа, хотя и скрывала местами валежины или трухлявые пни. «Эх, Люда, Люда…» – мысленно сокрушался Сергей Андреевич, и образ молоденькой женщины появлялся в зрительном центре мозга: гибкая фигурка в мужской клетчатой рубашке и хлопчатых джинсиках, тонкие ручки, нежная шейка и голубенькие глазки на матовом личике… Только кривоватая улыбка на тонких губах выдавала ее с головой. «Наверняка она и Крым и рым прошла, а теперь вот с Колькой этим связалась… И это к восемнадцати годам. Но все равно: многое в ней от изначальной девочки осталось… А теперь вот такая оказия – как бы не пропала вовсе, натурально».

После одного из окриков Карцеву послышался слабый отклик. Он взревел снова, и снова вдали что-то пискнуло.

– Кажись, она… – подал голос Генка. – Где-то там…