Алексей Поляков - На волне русалки

Стоп, а что, собственно, тиктаалику делать в пустыне? Неужели механизмы эволюции могли усовершенствовать его плавники лишь для того, чтобы рыбка получила возможность прогуляться по прибрежному песку? Надо воссоздавать всю экосистему, начиная с самого низа, чтобы у тиктаалика вообще появился резон хоть куда-то выползать. Мох на камнях. Есть! А здесь вполне могли расти плауновидные… Есть! А сюда воткнем растительность посложнее… Сломалось!

Бек, наконец, осознал, насколько сложна была задача. Одно дело – кое-как натыкать в окружающий пейзаж реконструкции любых находок приблизительно того же возраста, и совсем другое – аккуратно, шаг за шагом, воссоздавать уголок девонской экосистемы. Причем не абстрактной, а вполне определенного участка Планеты. В первом случае оценивать результат будут далеко не всезнающие зрители, а во втором – Природа, Планета, Бог, законы эволюции… От смены терминологии сложность задачи не меняется.

К концу дня Беку удалось, путем бесчисленных ошибок и экспериментов, воссоздать уголок верхнедевонской экосистемы в том виде, в котором он мог реально существовать. Иногда он сам не верил, что справится, но мироздание (или что-то еще) время от времени давало небольшие подсказки, едва заметно меняя что-то в пейзаже – но лишь тогда, когда он максимально приближался к истине. Истине или одной из возможных вероятностей? Бек этого пока не понимал.

Однако тиктаалик вылезать на заболоченный берег небольшой заводи упорно не хотел. Откуда ему, Беку, знать, как в точности двигалось это существо, как было окрашено и был ли, к примеру, гребень на хвосте? Палеонтологическая летопись этого не сохранила. Почти отчаявшись, он попытался изобразить лежащую на берегу переднюю часть скелета этого существа, хорошо известную по находкам. К удивлению Бека, эксперимент удался. А вообще – что тут удивительного? Действительно, животное вполне могло погибнуть, а его скелет вполне мог остаться именно в этом месте. Да и с наземными падальщиками в девоне было сложно: некому было растащить по косточкам. Значит, отправная точка есть!

Следующий шаг – изобразить рядом еще одну мертвую зверушку, менее затронутую процессами разложения. И снова – десятки попыток, десятки неудач… Кожа амфибии или чешуя? Если чешуя – то какая? Бек перебирал различные ее варианты, восходящие к лопастеперым рыбам, пока, наконец, не получил неплохо сохранившийся трупик – впрочем, основательно выгоревший на солнце.

С окраской – еще сложнее. Бек комбинировал уже не десятки, а сотни вариантов, но каждый раз созданная его сознанием экосистема рушилась. Причем, почему именно это произошло – потому ли, что такая окраска не обеспечивала должной маскировки от водных хищников, или из-за особенностей брачного ритуала тиктааликов, о котором неизвестно ровным счетом ничего – непонятно.

* * *

Бек проснулся от того, что кто-то настойчиво тряс его за плечо.

– А? Что?

– Мы закрываемся. Просыпайся, завтра дочинишь свой пылесос!

Где он, кто он? Только что, вроде бы, пытался погладить по чешуе неуклюжего тиктаалика, чтобы узнать, скользкая ли она на ощупь. Потом мотал пальцем у самой приплюснутой морды – проверить, кусается ли, и если да – то насколько больно. Слегка прищурясь, Бек поглядел на свой указательный палец, ощутимо нывший от укуса вымершего сотни миллионов лет назад существа. Крови, конечно, не было, как и следов доисторических зубов. Но сама боль была вполне реальной, и он машинально засунул покусанный палец в рот. Затем до него, наконец, дошло.

– Это ты, Мари?

– Я. Все разошлись. Часа три назад.

– А меня что не выгнала?

– Выгонишь тебя, как же! Пыталась.

– И что?

– Ты начал отмахиваться, просить именем Планетарного совета дать тебе закончить работу особой важности, пытался связаться с музейным руководством… Ну, я плюнула на это и пошла вздремнуть.

– Успешно?

– Ага. Ты, смотрю, тоже выспался?

– Давно так не высыпался, – саркастически пробубнил Бек и принялся упаковывать плоды сегодняшних (или вчерашних?) трудов.

В кабину скоростного лифта они вошли вдвоем. Лифтов хватало, а желающих перемещаться в ночную пору между этажами жилого острова – не очень.

– Тебе куда?

– Четыреста двадцать восьмой. А тебе?

– Триста восемнадцатый, – ответил Бек, нажав, однако, кнопку нулевого этажа.

Вместе, не сговариваясь, они вышли из портала, отделяющего созданное человеком от царства дикой природы и зашагали куда-то вдаль по ночной дубраве. Окна жилых островов пропускали свет лишь в одном направлении: снаружи внутрь, чтобы не беспокоить лесных обитателей. Не проходили наружу и звуки. Лишь небольшие светящиеся маячки указывали места, где находились входы в цивилизацию. Впрочем, даже эти зеленые точки были скорее данью традиции: любой коммуникационный браслет и без маячков приведет человека домой, стоит дать ему мысленную команду «хочу вернуться». Поэтому заблудиться в ночном лесу Беку и Мари в любом случае не грозило.