Анна Сеничева - «Перо зимородка» и прочие тайны

– Многое, многое, – Бернстайн потянулся к своей сумке и вытащил газету. – Исторический музей напечатал язвительное извинение – мол, недостаточно крупно написал, что представляет собой этот новодел. Впрочем, бедолаги, несмотря на то, что дураки, и сами разобрались довольно быстро. Скоро барахло уже валялось на мостовой.

– А полиция? – спросила я.

– Гм… Что? А, полиция. Ну, наверное, посмеялись. Судя по тону статей, нашли забавным. Газеты уже провозгласили это самым глупым ограблением века.

– Статей? Вот так – во множественном числе? Об этом много писали?

– Да, прилично, – кивнул Бернстайн. – Очень уж диковинное происшествие. Где-то я видел даже целый разворот. А, вот… Исторический музей решил воспользоваться случаем и попасть на первые полосы. Когда еще он удостоится таких фанфар…

– А ты сам-то что об этом думаешь? – осторожно спросила я.

Отто бросил на меня косой взгляд и пожал плечами.

– Думаю, что глупцов на свете хватает.

– А…

– И ничего больше.

В газетах действительно нашлись две большие статьи и несколько заметок помельче. В каждой подробно разъяснялось, какое это забавное и глупое происшествие, как ему не стоит придавать ровным счетом никакого значения, разве что посмеяться и забыть. Попутно повторялись известные сведения как о самом «Пере зимородка», так и о подделке, лежавшей в витрине музея.

Собственно, из того, что это именно копия, тайны никогда не делалось. Само «Перо зимородка» – легендарный скипетр, объединивший королевство в тяжелые времена два века тому назад, считался пропавшим при сильном пожаре. Тогда сильно пострадал дворец Бергхоф, где и хранились королевские регалии.

С пропажей «Пера» ушла целая эпоха. Да еще и сам скипетр был настоящим шедевром ювелиров того времени – многое из того, что они создавали, сейчас забыто. Профессор Иезекиил с коллегами кое-что откопал, что-то восстановил, но большей частью техники утрачены.

Уникальный изумруд в навершии был дивного сине-зеленого оттенка с золотыми вкраплениями, он и впрямь походил на головку зимородка. Такие камни природа создает лишь единожды. Потому-то решение не восстанавливать скипетр было и политическим – вроде как «Перо зимородка» сделало свое дело и ушло в небытие, откуда по легенде и появилось, и ювелирным: воспроизвести его было невозможно, а делать просто что-то похожее – бессмысленно.

Долгое время пропажу держали в тайне, боясь даже беспорядков, и никто толком не знал, что ищут в развалинах Бергхофа. Через пять лет «Перо зимородка» было официально признано погибшим. Хотя искали, все равно искали…

Так что в витрине Исторического музея лежал восстановленный по рисункам новодел, причем из чего именно новодел, было написано: посеребренная сталь, имитация драгоценных камней – именно имитация – поталь, фольга. Все. Хорошо сделанная копия, но копия.

Я сложила газеты.

– Ни за что не поверю, что тебе все равно.

– Очень жаль, – ответил Бернстайн. – Теперь от волнения не заснешь, а это весьма нелепый повод.

– Отто, выкрали подделку. Заведомую подделку, которая никому не нужна, и тут же выбросили. А газеты пестрят рассказами о том, как это глупо, словно, – я потерла лоб, – словно хотят убедить весь свет, что ничего за этим не стоит.

– Если что за этим и стоит, то разбираться будет полиция. Уж точно не мы с тобой.

– А то, что «Перо зимородка»…

– Да знаю! Вершина творчества моего отца, – Бернстайн раздраженно закинул ногу на ногу и уткнулся в газету. Смотрел он разворот с выходными данными. Читать там было нечего.

– Сам ведь знаешь, что неправ. И зря ты злишься. Он был талантливее всей вашей Академии, вместе взятой.

– Особенно талантливо умел брать, что плохо лежит, – сухо кивнул Отто, – влезать в авантюры да производить всякие мистификации… сомнительного характера. Увы, этого и мне перепало, особенно его-то скандальной репутации. Ой, господин Бернстайн, – пропищал он, явно подражая кому-то, – а вы тоже мастерите древности, как ваш почтенный папенька?

– Тебе и дарований от него перепало, так что не жалуйся, – я помолчала. – Скучаешь по нему?

Отто положил газету на стол.

– Да. Хотя и непросто у нас все было…

– Знаю.

– И, ты понимаешь… даже попрощаться не успел, его сослуживцы провожали. Я тогда в отъезде был.

– А дело-то закрыли?

– Дело закрыли. Может, и хорошо, что так ушел – в этот раз тюрьмы бы точно не миновал. Ладно бы модных живописцев подделывал… – Бернстайн потер лоб. – До сих пор не пойму, как в нем все это сочеталось.