Анна Сеничева - «Перо зимородка» и прочие тайны

– Точно… Ну, значит, я просто угадала. Как тетя поживает?

– Занимается вышивкой и пчелами. Я на этот мед уже смотреть не могу. Вам привез бочонок.

Тут его увидела Грета, которая развешивала белье во дворе.

– О, гляньте, гляньте, кто пожаловал! Наш любимый прохиндей!

Бернстайн повесил шляпу на ветку.

– Приятно видеть, что мне здесь рады.

– Какими судьбами? – снова донеслось из двора.

– Да вот картину с вас буду писать, сударыня. Всю страну объехал, – Бернстайн облокотился об ограду, – но можно ли найти достойнее?

– А кого на этот раз малюете? – деловито спросила Грета.

– Кунигунду из Ольхового леса – помните, была такая легендарная воительница? Замок защищала, дралась на мечах, пила, как сапожник, и прочее…

– Слышала, слышала, как же, – Грета закинула на веревку простыню. – Дама серьезная, а про сапожника это сплетни. Почему нет? Могу и согласиться.

– Но есть одно важнейшее условие, Грета! Даже два. Кунигунду, – он сделал трагическую паузу, – пишут только обнаженной. В одежде ее путали с мужчинами, так что по-другому никак. А за рисованием должны присматривать десять старцев из числа самых уважаемых членов Академии, чтобы свидетельствовать все приличия…

– Ну и дурак же вы, – Грета взяла таз. – Все такой же рыжий и веснушчатый, ничуть не изменился!

– Да, это моя большая драма, – усмехнулся Отто.

– Ванесса-Терезия вообще рыжих не жаловала, но вас, сударь, всегда отмечала, я помню. А это что за дровишки у вас в руках, мадам? Максимилиану дупло отапливать?

– Дровишки?! Да это, сударыня, произведение искусства!

– А, теперь это так называется, – со вздохом сказала Грета. – У нас этаким искусством все сараи полны…

– Меня в дом, собственно, не хотят пригласить? – возмутился Бернстайн. – Не успел прийти, а уже столько оскорблений наслушался!

Грета запустила в него мокрым платком:

– Так добро пожаловать!

…А луковые пироги мы все же подпалили. И соли маловато положили. Увидел бы это дело Карл, который полжизни положил на рецепт – его бы удар хватил. Но Карл спозаранку уехал в Альтинген на ярмарку со своим печевом, так что хвататься за сердце было некому.

Обедать сели перед домом. Вытащили в сад старый стол и запалили костерок в каменном очаге. Грета пристроила кофейник над огнем и пошла в дом за супом.

– Здесь по-прежнему кладут в кофе цикорий? – спросил Отто, расставляя стулья. – По заветам госпожи Ванессы-Терезии? – он посмотрел на барельефы над окнами. – Совы, как вижу, никуда не делись… День добрый, госпожа сипуха! А это вон… все время забываю, кто.

– Это неясыть, – ответила я.

– Точно, – он улыбнулся, потягиваясь. – Бородатая неясыть, да? Опять бежит тропа моя туда, в разбойничьи края! И топь болот, и глушь лесов, и что-то там еще про сов… Будто снова в детство попал. А вон та бронзовая сова по-прежнему летает ночами?

– Однажды я вроде видела пустой шпиль. Тарелки давай сюда… Правда, тогда сильно мело, могла и ошибиться. Хочу как-нибудь в полночь выйти и посмотреть, но все забываю. Сейчас немного не до того, по правде говоря.

– Да уж вижу, сколько писем, – он смахнул листья со стульев и повесил пальто на спинку. – Приводишь дела в порядок?

– Как умею.

– Отлично ты умеешь, я знаю. Даже и сказать не могу, как рад вас обеих видеть. И рад, что твои беды-злосчастья наконец-то закончились, – он посмотрел на меня, склонив голову набок. – Ведь закончились?

Я села, подвинув кипу бумаг.

– Похоже, да.

Отто устроился напротив, вытянув ноги. Помолчал, разглядывая дом.

– Водосточный желоб протекает. Вон тот, с головой кабана… Гм, не стану спрашивать, как ты выкрутилась. Подозреваю, что сведения не для всех ушей. Что улыбаешься? – спросил он. – Да, секрет? Ладно, захочешь – расскажешь. Вы хотя бы с Гретой никого не пристукнули? Если требуется дать ложные показания, так я готов…

– Оставьте свои мерзкие инсинуации при себе, господин Бернстайн.

– Ну, я вряд ли поверю, что в этом таинственном деле прямо-таки обошлось без уголовщины, – заметил Отто.

– Совсем без уголовщины не обошлось, тут ты прав. Но мы с Гретой противостояли ей как могли. Если коротко – мне помог счастливый случай, – я сняла кофейник с огня. – Так бывает.

– Может, у счастливого случая имя есть? – улыбнулся Бернстайн.

Я косо глянула на него, хотела улыбнуться в ответ, но как-то не вышло. На стол упало несколько капель – это из-за леса выползла туча и встала над крышами дома. Каменные совы помрачнели и насупились.