Джеймс Уиллард Шульц: Брат Красной Вороны

В задней части вигвама проснулся Одинокий Ходок.

– Что такое? Кто вошел? – спросил он.

– Это я! Я свободен! Я пойду на юг вместе с пикуни! – крикнул я.

– Ха! Это Поднимающийся Волк, мой белый сын! Я очень рад, что ты снова пойдешь с нами. Ты хорошо знаешь, что этот вигвам – твой дом. Ложись спать. Завтра поговорим, – сказал он.

– Да. Ложись рядом. Я очень хочу спать, – сказал Красная Ворона.

Я лег рядом с ним на мягкую лежанку из шкур, как делал это почти каждую ночь в течение целого года, и как собирался делать в течение следующего года. Я долго не мог уснуть – думал о дальних путях, которыми мы пройдем, предвкушал приключения, которые нам предстоит пережить.

На рассвете Красная Ворона разбудил меня, и вместе с Одиноким Ходоком мы отправились на утреннее купание. Берег был полон мужчинами из племени, начиная с мальчиков трех-четырех лет от роду. Летом и зимой это было обязательно для всех членов народа Настоящих Людей. Хотя зимой дети орали и сопротивлялись, зимой старшие братья и отцы несли их к полыньям и окунали в ледяную воду. Это так приучало их переносить холод, что зима не становилась для них ужасным временем. Летом девушки и женщины купались днем, после мужчин, а зимой ходили в хижины для потения.

Искупавшись, мы позавтракали вяленым мясом, спинным жиром и масиксом (съедобные клубни), а потом пошли в форт поговорить с фактором. Разговор был коротким. Одинокий Ходок пообещал, что, если встретит кутенаи во время своих кочевок, то не станет с ними враждовать и уговорит их по весне принести в форт свои бобровые меха. Фактор сказал, что хочет, чтобы я взял с собой товары для торговли, сколько унесут шесть вьючных лошадей, и вождь сказал, что он поручит заботу об этих лошадях и их поклаже своим женщинам, и уверил фактора в том, что обращаться с ними будут хорошо. Как только пикуни закончат торговать, мы тронемся в путь, это будет через два утра.

Весь день я был занят, помогая упаковывать товары, которые должен был взять: пятьдесят фунтов пороха, двести пятьдесят фунтов пуль, сто капсюлей, пятьсот фабричного изготовления наконечников для стрел, пятьдесят напильников, сто фунтов табака, пятьдесят ловушек для бобров, несколько упаковок шил и игл для шитья шкур и китайский фарфор. Все это я должен был раздавать тем, кому это понадобится, а платить за эти товары они должны были следующим летом, когда вернутся в форт. Несколько женщин из второго вигвама Одинокого Ходока после полудня пришли за лошадьми и увели их в лагерь – семь навьюченных лошадей. У вождя было девятнадцать жен и множество детей, и два очень больших вигвама, каждый из двадцати восьми бизоньих шкур. В вигваме, который занимал вождь, жила его «сидящая рядом» жена и семь других, несколько маленьких детей, старший сын, Красная Ворона, и я.

Тем вечером, вернувшись в лагерь, я застал в вигваме вождей сиксиков, кайна и гро-вантров, который собрались, чтобы попировать и выкурить с ним прощальную трубку. Из их разговоров я понял, что сиксики собираются провести зиму недалеко от форта; кайна пойдут к Ай-ак-ки-майк-уи (Крутые Холмы По Ту Сторону), которые белые потом назвали Кипарисовыми холмами, где теперь стоит форт Уолш. Гро-вантры хотят пойти к южным склонам гор Медвежьей Лапы и Волчьим (Малым Скалистым) горам, где будут охотиться до зимы, а потом отправятся в поросшую сосновыми лесами долину Миссури, где найдут хорошее укрытие от холода и ветра. Поскольку мы собирались зимовать в верхнем течении Миссури или на ее главных притоках, гро-вантры становились нашими ближайшими соседями из всех племен конфедерации, и было решено, что мы должны будем поддерживать с ними связь и объединять свои силы, когда понадобится дать отпор врагу, вторгшемуся в охотничьи земли Настощих Людей и их союзников. Разумеется, саксисы должны были остаться вместе с сиксиками.

Следующий день был последним, который я отработал в торговом зале, и вечером я в последний раз поужинал с фактором, и, пока мы ели, он уговаривал меня хранить верность компании Гудзонова Залива, которая с тех пор как в 1670 году получила от короны грамоту, была самой честной и законной из торгующих с индейскими племенами, и все делала для того, чтобы блюсти свою выгоду, вместо того чтобы спаивать и обирать индейцев, как это делали наши конкуренты, северозападники. Надеясь на большие барыши, они уговаривают индейцев нести им все меха подстреленных или пойманных животных. В отличие от них наша компания берет только шкуры крупных взрослых животных, что намного удобнее для перевозки и обеспечивает процветание трапперам и торговцам. Но при наличии конкурентов такая политика долго продолжаться не может. Прежнего соперничества более не существует; обе компании в результате конкурентной борьбы несут убытки, но в конечном итоге наша компания уничтожит или поглотит северозападников, потому что наши ресурсы неизмеримо больше, чем у них.