Ата Дурдыев - Сколько нам еще жить?..

Оставляя за собой серый шлейф пыли, по дороге спешила автомашина. Мелкая щебенка вылетала из-под колес, барабанила по дну кузова, с металлическим звоном ударяла о стальной вал кардана. Машину подбрасывало на рытвинах и ухабах, молодые солдаты дружно подпрыгивали на металлических скамейках, что тянулись по обеим сторонам кузова. При этом они весело ахали, словно сидели не в машине, а в седлах лихих ахалтекинцев.

Вместе с солдатами ехал молодой лейтенант с тонкими чертами лица и круто выгнутыми бровями. Во всем его облике сквозила молодцеватость, подтянутость, а фуражка, надетая чуть-чуть набок, придавала всему виду лихость. Китель, ремень с блестящей пряжкой, портупея — все было подогнано с каким-то щегольством и изяществом. Лейтенант внимательно посматривал на новичков и старался представить, как они поведут себя на заставе. Это будет зависеть не только от них, но и от него — замполита заставы Реджепа Дадыкова, недавнего выпускника Высшего пограничного военно-политического училища. Сумеет ли он найти подход к этим семерым парням, завоевать их доверие?..

Замполит вновь пробежал глазами по лицам пограничников… Вот этот, что сидит в конце кузова, будет, пожалуй, самым высоким на заставе, встанет правофланговым… Лицо почему-то рыхлое, твердости не чувствуется… Федор Ушаков, окончил десять классов… Лейтенант запомнил фамилии и имена, когда знакомился с личными делами… Это — художник Ширали Ниязов, его хотели при учебке оставить — но настоял парень, к начальнику политотдела ходил, добился своего! Друг его, Чижов Андрей — сибиряк. По комплекции видно — сильный парень… Янис Крумень — латыш из Риги, мечтал о море, все родственники — рыбаки, а попал в погранвойска…

Приглядывались и молодые солдаты к своему замполиту: каким он будет на заставе? При первом знакомстве в отряде вроде понравился — внимательный, немногословный. Может, излишне серьезный, редко улыбается.

Дорога все петляла и петляла. Порой Андрею казалось, что вот-вот она упрется в тупик — впереди поднимались отвесные скалы. Но, подъехав к ним, дорога вдруг ныряла в узкую щель и вела дальше.

Андрей указал Ширали на вершины гор.

— Я думал, что в Туркменистане, кроме песков ничего нет… А тут такие горы! Будет что рассказать дома. Слышь, Ширали, ты обязательно нарисуй, а то не поверят…

— Что у вас за люди, если своим не верят? Разве можно неправду говорить?

— Выходит, что можно. Потому, что безнаказанно все. Человек врет, ему сходит с рук, как с гуся вода! Таким бы на лбу выжигать: врун, обманщик, плут… Чтобы все видели!

— Ты сам никогда не врал? — хитро прищурился Ширали.

— Ради шутки бывало…

— Наверное, девчатам, — подмигнул сидящий рядом Янис, — они это любят. Им все красивое нужно, героическое. А если ничего этого нет? Вот и приходится приукрашивать. Немного… — Янис мотнул рыжей головой и зажмурился. Видимо, вспомнил, как он сам «приукрашивал»…

Ширали вытащил из вещмешка коробку с фломастерами, большой блокнот.

— Горы рисовать будешь? — спросил Андрей.

— Горы потом… Сейчас тебе на лбу напишу: «Обманщик»! Большими красными буквами. Чтобы все видели, сам говоришь, что таких метить надо. С тебя и начнем… Подставляй лоб!

— Очумел, что ли? — воскликнул Андрей. — Я ради шутки обманывал. Совсем по мелочам.

— Значит, есть большое и малое вранье? Увел верблюда — вор, незаметно взял иголку — мелочь… Так тебя понимать?

— Кто же сравнивает иголку с верблюдом? Смехота!

— Суть одна — обман, вранье! Маленькое или большое — какая разница? У нас говорят, что можно солгать только в трех случаях: когда тебя обвинят в несодеянных грехах и тебе надо выкрутиться; когда хочешь примирить двух поссорившихся друзей; когда твоя жена, наслушавшись сплетен, зла на тебя…

— Мудрец ты, Ширали, — засмеялся Андрей. — Значит, сказать неправду все-таки можно?

— Только в этих трех случаях, — развел руками Ширали. — Так будем на твоем лбу что-нибудь писать?

— Постараюсь исправиться, — поднял руки Андрей. — Под твоим мудрым руководством!

— Послушай, что сказал один мудрец, — хитро улыбнулся Ширали, — если скажут, такой-то стал ханом — поверь! Если скажут, он стал визирем — поверь! Если скажут он стал падишахом — поверь! Если скажут, он изменил свой характер — не верь! Понял?

— Выходит, как в песне: «Каким ты был, таким остался!» А как тогда такие понятия, как перевоспитание, влияние коллектива и прочие премудрости? Все книги, кино, телевидение сейчас только об этом и толкуют. Был плохим — стал хорошим, был хорошим — стал отличным…