Джозеф Кемпбелл - Мифы, в которых нам жить

На днях я зашел перекусить в одно кафе и по обыкновению сел прямо у стойки. Место слева от меня занял паренек лет двенадцати со школьным ранцем, а на двух табуретах за ним расположились его младший брат и мама. Пока все ждали своих заказов» мальчик повернул голову к матери и сказал:

— Джимми написал сегодня работу про эволюцию человека, а учитель сказал, что все неверно, потому что нашими прародителями были Адам и Ева.

«Бог ты мой! — подумал я. — Ну и учитель!»

— Учитель прав, — ответила мальчику мать, — Нашими прародителями действительно были Адам и Ева.

«Вот так-так — снова ужаснулся я, — И это в двадцатом веки»

— Да, я знаю, но это была научная работа, — пояснил мальчик, и за эти слова мне тут же захотелось представить era к премии Смитсоновского института. Мамочка однако, гнула свое:

— Ох уж эти ученые! Все у них одни теории. Но мальчик оказался подкованный

— Да конечно, — последовал сто спокойный ответ, — но уже есть и факты: они нашли кости,

Подали молоко с булочками, и разговор закончился. Давайте теперь немного поразмыслим об освященной веками картине космоса, погубленной находками и открытиями таких неугомонных искателем истины» как тот мальчишка. В XII–XIII веках, когда культура средневековья достигла своего расцвета, бытовали два противоположных взгляда на устройство Земли. Более распространенный заключался в том, что Земля плоская, как тарелка, и плавает посреди беспредельного космического моря, где обитают самые разнообразные и очень опасные чудища. Эти невероятно древние представления, восходящие к началу бронзового века, встречаются уже в шумерских клинописных текстах второго тысячелетия до нашей эры. Позже эта картина мира была утверждена авторитетом Библии.

Более серьезными в средние века считались, однако, представления древних греков. По мнению последних, Земля была не плоским блином, а твердым неподвижным шаром, закрепленным в центре семи вложенных друг в друга, как матрешки, прозрачных вращающихся сфер, на каждой из которых крепилась одно из небесных светил — Луна, Меркурий, Венера, Солнце, Марс, Юпитер и Сатурн; эти же семь имен мы находим в наших днях недели. Более того, звучания этих семи сфер составляли некую «музыку сфер» — ей соответствуют семь нот нашей диатонической гаммы. Наконец, каждой сфере соответствовал свой металл: серебро, ртуть, медь, золото, железо, олово и свинец. Дух, которому предстояло спуститься с Неба и родиться на Земле, приобретал, по мере нисхождения, свойства этих металлов; потому наши тела и души состоят из основных элементов Вселенной и, можно сказать, напевают ту же мелодию.

Древние греки считали, что музыка и другие искусства предназначены для того, чтобы настраивать мысли человека на вселенскую гармонию, от которой его отвлекают земные труды и заботы. В средние века с небесными сферами связывали также семь основных наук: грамматику, логику, риторику (так называемый тривиум), арифметику, музыку, геометрию и астрономию (квадривиум}. Сами же хрустальные сферы представлялись не стекловидной бездушной материей, а живыми духовными силами, которыми руководили ангелы, или, как называл их Платон, сирены.

Но главным было даже не это. Где-то там, позади сфер, простиралось блистательное небесное царство, где во всей своей славе восседал на триедином престоле Господь. После смерти душа возвращалась к Творцу; вновь проходя сквозь семь сфер, она сбрасывала на каждой соответствующее качество и представала перед Судом совершенно обнаженной. Император и Папа правили, как считалось, согласно законам и воле Бога и олицетворяли Его власть и могущество для всех христиан. Таким образом, мировоззрение средневековых мыслителей отражало безупречную гармонию между устройством Вселенной, обычаями общественного уклада и благом личности. Беспрекословное подчинение позволяло христианину ладить не только с обществом, но и с естественным мироустройством и лучшими наклонностями собственной души. Христианская Империя была земным отражением неземной иератической организации: идеи одежд, чинов и церемоний пышные имперские дворы черпали в высочайшей небесной образности, а колокольный звон и голоса певчих, возносившиеся над острыми шпилями соборов, перекликались с божественными аккордами ангельских хоров.

В «Божественной комедии» Данте нарисовал картину Вселенной, которая полностью удовлетворила Церковь и соответствовала научным взглядам того времени.