Ата Дурдыев - Сколько нам еще жить?..

— Да все! — поддержал брата Клычмурад, — в колхозе все общим должно быть!

Когда речь заходила о деньгах, братья объединялись. Весь капитал в доме крепко держал в руках отец. А братьям давно хотелось услышать звон золотых царских монет. Знали, есть они, да вот только где отец их хранит? Знали, что советским деньгам отец не верит. Чуть поднакопит — сразу в золото или камушки их переводит. Не раз сыновья пробовали заводить речь о тайнике, но отец всегда делал недоуменное лицо, отнекивался, ссылался на большие расходы, говорил, что солидную сумму пришлось дать в долг курбаши Дурды Мурту… Понимал отец, что власть у человека до тех пор, пока у него капитал…

— Обидно будет, если наши сбережения в колхоз попадут, — взглянув на отца, произнес Клычмурад.

— Голодранцам достанется, — поддакнул Бекмурад. — Сами ни копейки не заработали, а вот чужое промотать — это умеют!

Братья уставились на отца, и опять Овез долго теребил бороду. Молчал, сосредоточенно думал, прежде чем вымолвить:

— Надо надежно спрятать…

Братья переглянулись! Наконец-то отец заговорил о самом главном… Но радость была преждевременной…

— …женские украшения, кое-что из вещей, — закончил отец.

Братья дружно вздохнули, а отец, прекрасно понявший ход их мыслей, продолжал:

— Хорошо, что ни золота, ни денег больших у нас нет. Хлопот было бы много!

Овез покачал головой и взглянул на сыновей. По тому, как горели их глаза, как подались они вперед, вслушиваясь в каждое слово, еще раз убедился, что они не верят ему. «Может рассказать о тайнике, — мелькнуло в голове, — пусть знают. Но как тогда удержать их в слепом повиновении? Правда, еще Азади, отец знаменитого Махтумкули писал, что у родителей по отношению к сыновьям всего три обязанности: дать красивое имя, обучить хорошему ремеслу и женить… Ну, имена у них красивые, это так. Что касается ремесла, то и здесь они кое-что умеют. Клычмурад — уже женат. Скоро можно будет и Бекмурада женить… Однако после всего не забудут ли сыновья о том, что сами они по отношению к родителям имеют сорок обязанностей? Нет, с деньгами надежнее! Деньги — это сила, почет, уважение… Никакого тайника он им не откроет! Решено!»

— Много ли наших денег за курбаши Дурды Муртом? — поинтересовался Бекмурад.

— Почему ты спрашиваешь? — вопросом на вопрос ответил отец.

— Если он сложит голову, то надо спросить с его родственников, — зло сверкнул глазами младший.

— А кто подтвердит, что мы давали ему деньги? — спросил Клычмурад, понимая, что брат, так или иначе желая узнать о сбережениях отца, заходит с другой стороны.

«Ишь, волчата, — подумал Овез, — такие свое из глотки вырвут! Только разве скажет он истинную сумму, которую отдал курбаши? Не так много, но и не так мало… Правда, другие баи дали больше… Щедрыми были. Наверное, денег куры не клюют…»

Видя, что сыновья выжидающе смотрят на него, Овез тяжело вздохнул и, тихо качнув головой, наставительно и зло зашипел:

— Нечестивцы! О чем болтаете? Деньги наши на святое дело пошли — землю родную очистить от гяуров… Каждый правоверный, последнюю таньга отдаст, а вы вздумали считать, свидетелей ищете… Есть свидетель — аллах! Да простит он ваше невежество… Воздев руки вверх, и закрыв глаза, отец беззвучно зашевелил губами, совершая молитву…

Сыновья переглянулись и, вздохнув, тоже беззвучно зашептали губами. На какой-то миг им показалось, что отец читает джиназу — предпохоронную молитву. Покойниками были их почет, уважение и, самое главное — богатство! Неведомое, желанное, сказочно большое…

«Воинская дисциплина основывается на сознании каждым военнослужащим воинского долга и личной ответственности за защиту своей Родины — Союза Советских Социалистических Республик».

Дорога сделала крутой поворот, и впереди под сенью огромных, ореховых деревьев и стройных тополей появились строения из серого камня.

— Застава! — удивленно воскликнул Оладушек, — Приехали…

Все с интересом рассматривали заставу, ведь почти два года придется служить здесь!

— Братцы, не застава, а настоящий санаторий, — воскликнул Янис. — Я думал среди сыпучих барханов будем жить, а тут зубчатые горы, кудрявые деревья, даже прозрачный ручей есть! Слышите, как звенит, — нас приветствует!..

— Вот оркестра — не слышу, — приложил ладонь к уху Оладушек.