Василий Щепетнёв - Выбор Пути

Мы обменялись впечатлениями об игре. Позиция черных была чуть хуже, но ресурсы для защиты оставались. Другое дело, что у меня оставались ресурсы для атаки, и, на мой взгляд, я бы победил и при избытке времени соперника. Но табло не знает сослагательного наклонения. Два из двух — неплохо для старта.

Я не спешил совершенно. Вечер был свободен до одиночества. А тут какое-никакое, а дело. И я при деле.

Вернулся в читальный зал, тут крокодилы и полезли. То есть корреспонденты. Иных читателей, кроме меня, не было, и они, корреспонденты, вроде бы никому не мешали. Кроме меня, но я не в счет. Вежливо я отвечал на вопросы, вежливо оценил игру соперника — «было трудно», вежливо отказался делать прогнозы на завтра, я не гадалка. Тут удачно подошел Антон, и я скормил его корреспондентам — «вот мой тренер Антон Кудряшов, ему со стороны виднее, уверен, он найдет недостатки в моей игре», а сам — в буфет. За сладким. Восстанавливать энергетический баланс. Митохондрии требуют пропитания, им, митохондриям, без пропитания нельзя.

Спустя четверть часа ко мне присоединился и Антон. Судя по нему, общение с корреспондентами его радовало. Теперь вся страна узнает Антона. Для тренера это особенно важно — чтобы знали. И звали тренировать. В принципе. Сейчас-то нет, но потом… Каждый тренер мечтает стать Заслуженным Тренером СССР. В каждом солдатском ранце лежит маршальский жезл, ага. Тогда поля сражений должны быть усеяны этими жезлами. Что Бородино, что Ватерлоо, Верден, что Курская дуга или Сталинград. Миллионы жезлов валяются вперемешку с солдатскими костями.

Тут пришел гонец из Оргкомитета. Фотографироваться для прессы. Победители тура должны выйти на сцену и, радостно улыбаясь, но сохраняя полную серьезность, попозировать.

Победителями были я, Карпов и Спасский. Я и Спасский по краям, Карпов в середине. Во избежание недоразумений.

От себя недоразумений я не ждал, но пусть.

А, тут не только фотокорреспонденты, тут и телевидение. Что ж, очень приятно. Телевизор в стране смотрят все. Телевизионщики сняли нас и бегом-бегом убежали, чтобы пленка попала в сегодняшнюю программу «Время».

А я поспешил домой. В «Минск». Нет, не телевизор посмотреть, хотя почему бы и не посмотреть. В сон клонит, и сильно клонит.

По пути раздавал автографы. Нет, не «паркером», газетная бумага, на которой издается турнирный бюллетень, для «паркера» грубовата. Специально купил шариковую ручку о четырёх цветах, ею и расписывался. Шесть раз, я считал.

Антон поймал такси, и мы поехали.

По дороге успел вздремнуть. Разрядились-таки аккумуляторы.

6 октября 1973 года, суббота

НОЧНЫЕ МАНЁВРЫ

Я не врач, и стану им ещё не скоро. Но один совет Михаилу Нехемьевичу я могу дать прямо сейчас, а именно — обратиться к врачу. Могу, но не дам: непрошенные советы воспринимаются нехорошо, и часто поступают от противного. Да Таль, думаю, лучше меня знает, что нездоров.

Ему бы сейчас в Железноводск. Седьмой стол и водичку «славяновскую», по полстакана за сорок минут до еды три раза в день. Ничего крепче. Водку, коньяк, виски — забыть. Подарить кому-нибудь.

А ещё он курит. Много. Сигарету за сигаретой. Я нарочно справлялся у главного судьи соревнования: запрета на курение во время турнира нет. Курите, кто хотите и сколько хотите. Пепельницы на столах для того и поставлены.

И курили многие. Вот в Туле почти не курили. И в Омске тоже. А здесь — хоть портянки вешай сушиться. Нет, и в самом деле приходила мысль прийти в сапогах, разуться и повесить портянки. Или противогаз прихватить. Как демонстрацию против курения. Ведь странно до изумления: разрешается курить во время спортивного состязания, да ещё в помещёнии, обкуривая некурящего соперника. Ботвинник, тот специально тренировался с курильщиками, чтобы привыкнуть к дыму. При всём уважении к Михаилу Моисеевичу, подобные тренировки испытывать на себе я решительно не хотел.

И потому, сделав ход, иду туда, где сигаретного дыма поменьше. Кружу по сцене, выискивая просветы в табачных облаках. И возвращаюсь назад. Смотреть на Таля и жутко, и интересно. Больной леопард всё леопард, зазеваешься — разорвёт моментально.

Я стараюсь не зевать. Играю предельно собранно, хотя собранности мешает сигаретный дым. Но что я, с дымом не справлюсь?

Справляюсь помаленьку.

Если Таль больной так играет, то как играет здоровый Таль?

Соперник пожертвовал пешку за инициативу. Я жертву принял. Пешка — это пешка, а инициатива сейчас есть, а через три хода её уже и нет.