Джеймс Роллинс - Венец демона [litres с оптимизированной обложкой]

Не обращая внимания на безмолвного посетителя, Такаси Ито опустился на колени перед традиционным котацу – низеньким деревянным столиком, покрытым старинным одеялом; под ним стояла жаровня с углями.

Жар углей согревал худые, терзаемые артритом колени Такаси. Хотя давно настала весна, воздух в курортном городке на берегу озера Кавагути был прохладным. Озеро находилось на высоте восьмисот метров на северном склоне Фудзи.

Кавагучи – самое известное из пяти озер, окружающих священную гору. Отсюда открывался потрясающий вид. Веками на эти берега приходили художники, чтобы передать красоту высокой заметенной снегом вершины, отражающейся в спокойных, как зеркало, водах.

И всегда тщетно.

Сквозь стеклянную стену Такаси смотрел на вершину горы. Он сам выбрал это место в нескольких километрах от отелей, ресторанов и городской суеты, чтобы построить новейший исследовательский комплекс «Фениккусу лабораториз».

Сияющая вершина Фудзи – идеально симметричный конус – напоминала подвеску, безмятежно висящую в небе. Ее краски постоянно менялись с движением солнца: от сверкающего бриллианта до багровой, как рана, тени. Синтоистская мифология гласила, что там обитает бессмертный бог Куни-но токотати-но микото. Даже название горы, «Фудзи», было синонимом слова «бессмертный».

А еще Такаси нравилась неоднозначность Фудзи – горы спокойной и в то же время мятежной. Фудзи был активным стратовулканом, который несколько раз сжигал дотла близлежащие дома и храмы. Во время последнего извержения, в 1701 году, над огромными пространствами летал горячий пепел. Токио засыпало золой, десять лет длился голод.

Однако эта же вершина была источником воды для большей части окрестных территорий: отсюда орошались рисовые поля и фермы.

Гремучая смесь темпераментов делала Фудзи душой Японии. Здесь проявлялась способность народа к глубочайшей мудрости и спокойствию – и в то же время готовность уничтожить все вокруг в моменты волнения или угрозы.

Древние самураи размещали на горе великолепные тренировочные центры. Земля, на которой построили исследовательский комплекс, когда-то была вотчиной сёгунов Токугава – тех самых воинов, которые погибли в храме Канъэй-дзи в Токио. Такаси вспомнил камень за храмом: там он каждый год жег благовония в память о своей возлюбленной Миу.

Разве мог я выбрать другое место для лаборатории?

Имелась причина и более практического характера. Городок Фудзикавагутико лежал всего в ста километрах от Токио, где была расположена штаб-квартира. Близко и при этом уединенно.

Именно то, что нужно .

Сотрудников комплекса отбирали на основании их лояльности, осмотрительности и научных знаний. Средняя зарплата составляла более шестидесяти миллионов иен; деньги, а также изощренные меры безопасности обеспечивали молчание.

Конечно, неизбежно расползались слухи – и от конкурентов, и от всех, кому случалось заглянуть за ворота объекта.

Возможно, мне следовало выбрать более консервативный дизайн .

Среди множества хозяйственных построек выделялось архитектурное чудо из стекла и стали, выполненное в форме пятиэтажной пагоды. Прозвище, данное строению, произносили иногда с насмешкой, а иногда с уважением: «Кори-но-сиро» – Ледяной замок.

Название пришлось Такаси по душе. Оно звучало особенно уместно посреди зимы, когда снег покрывал не только вершину горы, но и окружающие земли. В стеклянном здании отражался мерзлый пейзаж, оно становилось неотъемлемой частью окрестностей, ледяным призраком из прошлого Японии.

Дизайн объекта служил и практическим целям. Стекло и сталь не горели – на случай если горе Фудзи суждено когда-либо разразиться дождем из пылающей золы. Кроме того – и об этом мало кто знал, – вниз уходили пять подземных уровней. Лабораторный бункер внизу скрывал величайшую тайну корпорации, причем самый нижний этаж мог выдержать ядерный взрыв.

Сейчас его мечта близилась к воплощению. Грядущий кошмар должен был послужить местью за убийство Миу, возлюбленной жены, чтобы весь мир страдал так же, как он. И из этого же храма возродится вечная японская империя.

Сидя вместе с безмолвным гостем в своих апартаментах на верхнем уровне стеклянной пагоды, Такаси занимался хобби, которое любил с юности. На стеганой поверхности котацу лежал лист стекла, служивший рабочим столом. Ноутбук был раскрыт в ожидании видеозвонка от внука, но Такаси сосредоточился на сложенном листе бумаги. Оригами он увлекся еще в детстве, прежде чем его изгнали из семьи. Оно было связано как с его личным прошлым, так и с культурным наследием, и восходило к тем временам, когда оригами практиковали в судах японской империи. Миу поощряла тягу мужа к искусству. Такаси сложил для нее зверинец и сад бумажных цветов, просто чтобы вызвать редкую улыбку.