Виктор - Страшные Соломоновы острова

Не сводящая с меня глаз Хеля несмело напомнила:

– А возвращались мы к мосту зачем? Ты что-то вспомнил?

Тут я взбунтовался.

– Эй, народ, хорош меня пытать. Ну, было и было. Чего привязались? Пойдем на лунную дорожку смотреть.

И мы пошли к воде. Полная Луна лупила вниз как ополоумевший прожектор. По воде скользили нереально четкие угольные тени от проплывавших по небу облаков.

– Колдовство, – тихо прошептала Хеля, прижавшись к Димычеву плечу. – Зазеркалье.

И тут меня пробрало. Сознание раздвоилось, и тот, новый я почти полностью вытеснил из сознания меня прежнего, оставив ему роль пассивного наблюдателя.

– Димыч, – обратился я к другу, – футболка чистая подлиннее найдется?

Подельник, задумавшись, утвердительно кивнул.

– Отдай Змее. Хеля. Иди в палатку, скидывай с себя все и одевай футболку. Потом – ко мне.

А сам пошел по берегу, выискивая сердцем подходящее дерево. Нашел. Обнял, послушал. Оно. Подошли ребята. Я, с трудом размыкая губы, произнес:

– Дитер. Стой и молчи. Ни звука. Понял? А вы разувайтесь.

Недоумевающие ребята медленно разулись и встали рядом со мной. Тот, второй я, уверенно ронял слова:

– Встаньте у этой березы. Одну руку положите на ствол, вторую – друг другу на плечо. Хеля – Димычу, и наоборот. Ногами встаньте не на корни, а на саму землю. Закройте глаза. Вслушайтесь. Это называется материнский круг. Приготовьтесь повторять за мной каждую фразу. Первый Димыч.

В висках моих ртутным набатом билась тяжелая кровь. В глазах плавали радужные круги. Я впитывал кожей все шорохи и запахи ночного леса. Луна опаляла сетчатку глаз под закрытыми веками. Пора. Я прикоснулся ладонью к стволу, чуть выше рук ребят. Из горла тихим гулом полились слова.

– Земля моя. Матерь моя изначальная от сотворения мира.

– ... от сотворения мира, – из бесконечного далека донесся голос девушки.

– Эту женщину я нарекаю своей, и да продлит она Род мой.

– Этот мужчина мой, и да продлю я Род его, – шепотом слетели слова с опаленных губ Хелены.

– И что не успею сделать я, сделают дети наши во имя вечной жизни твоей.

Звук наших голосов сверкающим инеем ложился на затихший лес.

– И жизнь суженой, дороже жизни моей.

– ... дороже жизни моей, – тянулись по стволу вибрации голоса друга.

– И даже смерть не разлучит нас. Так было и так будет.

– ... Так было и так будет, – в унисон отозвались ребята.

Береза жгла ладонь нестерпимо. Я, приходя в себя, уронил руку. Сил не было совсем. Сознание постепенно приходило в норму. Ошеломленная Хеля со страхом прошептала, глядя на руку:

– Она жжется.

Димыч бережно взял ее ладошки и прижал их к своему лицу. Девушка обессиленно поникла в его раскрывшихся объятиях.

– Идите, ребята, в воду. Потом спать. Хеля, не бойся. Холодно не будет. Сегодня ваша ночь, – пробормотал я и, шаркая ногами по земле, побрел к костру.

Потом мы долго сидели с Дитером, щурясь на огонь и молча прихлебывая из бутылки по очереди...

– Ich verschtehe, – сказал вдруг немец. – Und der Tod wird uns nicht trennen. И смьерть нье разлучьит наз.

Конец первой книги