Олег Губайдулин - Палач демона

– Но самое непонятное случилось позже. И Васька этого не видел, – задумчиво произнес Никитин. Как только он свалился без сознания, перед самыми глазами я увидел огромные зубы!

– Чьи зубы, кто это был? – встрепенулся Арно.

– Не знаю … – разочаровал его Никитин. Но такого ужаса, скажу вам, я не испытывал никогда… Я зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел что на столе сидит этот самый усатый. Сперва начал издеваться надо мной, а потом оказалось, что он непонятно откуда, но прекрасно меня знает! Заявил, будто Света пострадала за грехи отцов, – продолжал Никитин. – Усатый назвал фамилию моей жены. Мол, ее дед Степан Кривой во время революции в Вишневом проживал.

Заметив в глазах Готье немой вопрос, Артемьев поспешил напомнить: «Вишневое, это село на тамбовщине, где находится старая усадьба.»

– Этот тип с усами сказал, что Свету убил зверь, а зверь – он сам! – почти выкрикнул Георгий Степанович. Но его пули не берут. Я в него всю обойму всадил, а он только сидел, да ухмылялся!

– Наверняка вы с охранниками стали жертвами гипноза или какого-то галлюциногенного соединения, – предположил детектив.

– Ага! – ехидно кивнул Никитин. Следователь точно так же сказал. А трупы-то откуда взялись?

– Вас могли подвергнуть воздействию галлюциногена, а потом, пока вы беседовали с воображаемым молодым человеком, кто-то расправился с вашими охранниками, – выдвинул свою версию Готье. Ведь они тоже были не в себе и не могли оказать никакого сопротивления.

– Я еще не закончил, – не слишком вежливо оборвал его хозяин дома. Усатый спросил хочу ли я, чтобы Света вернулась? Я, конечно, ответил, что это невозможно, что она похоронена. Но он опять ухмылялся, мерзко так, и потом сказал, чтобы я не удивлялся, если она ночью явиться. Я должен буду произнести заклинание: «Входи, дочь ночи, впускаю тебя из любви и по своей доброй воле».

– И что дальше? – заинтригованно спросил Арно.

– Вчера я это сказал… – Никитин потянулся, было за бутылкой, но Артемьев выбил стакан из его руки. Стекло, ударившись об пол, разлетелось множеством мелких блестящих осколков.

– Довольно чушь пороть! – заорал Николай Михайлович.

– Не веришь? – спокойно и буднично, будто ничего особенного не произошло, спросил его Георгий Степанович. А Светланка-то пришла!

– Где она сейчас? – бесстрастно поинтересовался Готье.

– У себя в комнате, пошли, покажу, – Никитин, горестно вздохнув, тяжело поднялся и вышел из кабинета. Артемьев и Арно, недоуменно переглянувшись, последовали следом за ним.

Поднявшись по резной деревянной лестнице на третий этаж, хозяин особняка повернул направо и, миновав две двери, остановился перед третьей.

– Светочка, это я! – постучав, громко произнес Георгий Степанович. Повернув ручку, он распахнул дверь и вошел в комнату. За ним шагнули и двое его спутников. То, что они увидели, потрясло обоих до глубины души.

На кровати в синем спортивном костюме сидела юная красавица-блондинка и безучастно глядела на вошедших.

– Светик, это я, твой папа… – тихо сказал Никитин, осторожно подойдя к дочери.

Но в ответ не прозвучало ни звука. Больше того, девушка даже не взглянула на него… Зато ее огромные, небесно голубые глаза смотрели прямо на Арно.

– Здравствуйте, – вылетело из его уст, первое что могло прийти на ум в подобной ситуации. Но в ответ девушка не проронила ни звука. Она все так же пристально глядела прямо в глаза Готье.

– Доченька, ты кушать будешь? – склонился к ней Никитин. И вдруг подскочил на месте, как ошпаренный.

– Что ты наделала?! – заорал он.

Приблизившись на пару шагов, Артемьев и Готье, наконец, смогли увидеть то, что так разволновало отца девушки. На полу, за кроватью, в лужице свежей крови лежала мертвая кошка.

– Это же любимица ее матери, Кэтти! – обреченно выдохнул Георгий Степанович. Как ты могла? Ведь ты ее так любила!

Но дочь в ответ даже не повернула к нему головы.

– Она живая… – вдруг послышался с кровати глухой голос. А я – нет…

– Господи, за что?.. – взвыл Никитин и, обернувшись к гостям, попросил их выйти и подождать его за дверью. Сам же задержался. Вскоре Артемьев и Арно услышали его вскрик, а потом звонкую оплеуху. После чего из комнаты вылетел Никитин. Он обеими руками зажимал рану, зияющую на шее. Из нее текла кровь.

– Скорую, вызывайте скорую! – заорал Артемьев, скатываясь по лестнице. Арно, тем временем, вошел в комнату и, не обращая внимания на девушку, все так же неподвижно сидевшую на кровати, тщательно обыскал все вокруг.