Альфред Ассолан - Приключения капитана Коркорана

— Мы его не потерпели, так как прибыли сюда по воздуху! — ответила Алиса и рассказала ему, кто мы такие и что ищем.

Пастор вместе со всей своей семьей опустился на колени и воссылал благодарение Богу.

— Но мы уедем далее, потому что я хочу непременно найти необитаемый остров.

— Понимаю! — возразил англичанин. — Во сколько же вы оцениваете мой остров?

— Но я не намерен его покупать. Оставьте его себе, а я уезжаю.

— Во имя Господа! — воскликнул англичанин. — Возьмите его бесплатно, только увезите нас отсюда. Сесиль, не пившая чая почти уже двадцать лет, ни минуты не хочет тут оставаться.

Его предложение мне очень понравилось, и я сказал:

— Послушайте! Будете ли вы довольны ста тысячами франков?

— Сто тысяч франков! — воскликнул он радостно. — Да благословит вас за это Господь. Лучшего я ничего не желаю. Но когда же мы поедем?

— Дайте мне время осмотреть мое приобретение. Поехать мы можем завтра. Я довезу и высажу вас в Сингапуре.

— Я с нетерпением жду возможности, — сказал англичанин, — почитать «Таймс» и «Морнинг Пост».

— О! — воскликнула Сесиль. — Мы будем пить чай и есть сандвичи!

При мысли воспользоваться такой прелестью молоденькие англичане и англичанки с видимым наслаждением облизывали себе губки.

— Я буду счастлив, — сказал отец семейства, — если вам угодно будет воспользоваться нашим гостеприимством.

Он показывал нам дорогу к своему дому, оказавшемуся в один этаж, очень удобным и просторным, с несколькими павильонами, неправильной формы, но чистенькими и красивыми. С первого же взгляда я признал, что совершил весьма недурную сделку. Обед оказался очень хорошим и весьма разнообразным; в особенности вино было великолепно, так как море выбрасывало на берег все остатки после кораблекрушений и таким образом заботилось о снабжении винного погреба почтенного миссионера. Разговор был веселый и оживленный. Мои хозяева чрезвычайно радовались тому, что покидают остров, а я радовался тому, что на нем поселюсь. Алиса рассказала пастору обо всем, что произошло за последние двадцать лет.

— Ее Величество королева Виктория жива еще? — спросил пастор. — А его светлость герцог Веллингтон? А баронет Роберт Пиль? Кто теперь у власти, виги или тори?..

Словом, пастор засыпал жену мою вопросами. Наконец разговор окончился, и мы отправились спать. На другое утро я отвез всю семью в Сингапур и, осыпаемый их благословениями, высадил их на набережной, передав чек на получение денег в банкирской конторе «Кранмер, Бернус и К°». Несколько дней позже этот достопочтенный пастор, которого звали Смитсон в сопровождении жены и девяти молоденьких Смитсонов отправился проповедовать Евангелие племени папуасов на Ван-Дименовой земле, указанной ему некоторыми путешественниками.

Быстрота, с которой мне уступил пастор свой остров, вызвала во мне ряд размышлений. Чего недоставало этому почтенному человеку? Было все, что нужно, чтобы вкусно поесть и попить. Был чудный климат, плодороднейшая почва, полное спокойствие, безграничная свобода и цветущая здоровьем семья, увеличение которой происходило весьма быстро. Разве он не мог спокойно играть в крокет днем, а в вист после захода солнца? Очевидно, что с моего острова его выгнала скука. Надоело ему видеть около себя только маленьких Смитсонов и вечно вести с госпожой Смитсон одни и те же разговоры, не имея даже тени какого-либо соседа, которого он мог бы любить или ненавидеть. Словом, он испытывал пытку того великого государя, которому всегда и все беспрекословно повиновалось, так что он воскликнул, обращаясь к своему первому министру: «Ну хоть когда-нибудь противоречь мне, насколько можешь!»

С другой стороны, моя дорогая Алиса, будучи превосходной музыкантшей, преисполненная ума, грации, доброты, кротости, ни малейшим талантом не обладает в поваренном искусстве. Так как она получила более миллиона в приданое, она воображает, что бифштексы родятся совершенно готовыми; пожалуйста, не отрицай этого дорогая; такое же воспитание получают самые прелестные девушки Парижа, и один Бог ведает, до чего это иногда доводит. Вот из этого следует, что мне нужен был некто для службы поваром. Вот тогда мне пришла в голову идея, глубину которой вы, несомненно, признаете.

Принять на службу обыкновенного слугу и перевезти его на мой остров дело невозможное. Никто не захочет жить в таком заточении. Мне нужно было искать семью настолько преследуемую, чтобы заточение на моем острове показалось ей благодеянием. Так вот нужного мне феникса я искал среди приговоренных к смерти.