Альфред Ассолан - Приключения капитана Коркорана

Наконец Голькар, опрокинутый ударом сабли, упал под ноги Скиндиа.

Сита вскрикнула от ужаса.

Тотчас же умный Скиндиа осторожно подхватил несчастного Голькара хоботом и положил его в паланкин около Ситы. Вслед за тем, понимая опасность, угрожавшую его дорогой госпоже, он, своим громадным туловищем заслоняя дорогу, препятствовал трусам искать спасения в бегстве и вместе с тем отталкивал нападающих. Вокруг него шла отчаянная стрельба, но он, спокойный и невозмутимый как какой-либо бог, энергично отстранял хоботом наиболее дерзких и близко стоявших врагов или топтал их ногами и нисколько не смущался, осыпаемый градом пуль.

С другой стороны, вид Луизон устрашал самых храбрых.

Природная кираса Скиндии и страшные когти тигрицы были надежной защитой Голькару и Сите, но все же приходилось уступить численному превосходству в особенности потому, что храбрый Сугрива, командовавший конвоем, был схвачен в плен, а Голькар, тяжко раненный, не в силах был отдавать приказания, и индусы разбегались. Но в этот момент Коркоран, осматриваясь, увидел опасное положение Ситы, забыл обо всем остальном и помчался на выручку ей и правого крыла отряда Голькара.

До сих пор он рассчитывал только на то, чтобы добиться возможности совершить отступление в добром порядке; но когда он видел, что Сита рискует снова попасть в руки своих похитителей, он пришел в страшную ярость, и, собрав вокруг себя лучших всадников своего отряда, он стремился броситься на отряд Рао, прорвал и совершенно смял его, а ударом сабли свалил на землю Рао, упавшего умирающим под ноги лошадей. Желая освободить Сугриву, он бросился в сторону отряда Робартса, но этот нашел благоразумным уклониться от боя вместе с незначительным отрядом и поспешил удалиться, двигаясь, однако же, с чрезвычайно горделивым видом.

Отступая, они уводили за собою пленного Сугриву со связанными назад руками. Видя это, Коркоран с несколькими всадниками бросился на Джона Робартса и уже хотел саблей рассечь узы Сугривы, но был крайне удивлен, услышав, как Сугрива прошептал ему:

— Что вы делаете, капитан?.. Оставьте… Разве вы не поняли, что я отправляюсь за сведениями и через два или три дня принесу вам хорошие известия…

«Черт возьми! — подумал капитан. — Этот молодец индус воюет вроде меня, как любитель, а потому не следует ему мешать поступать, как ему вздумается».

Рассудив таким образом, он отъехал от Сугривы и присоединился к могучему Скиндие, выступавшему важным, величественным шагом так же спокойно, как на каком-либо параде.

Луизон выступала рядом около него, конечно, менее степенно и важно, так как обладала характером более капризным и веселым, но, тем не менее, сознававшая, что и на ее долю приходится значительная часть славы спасения империи.

Коркоран прикрывал отступление, предводительствуя арьергардом, который, впрочем, был весьма мало обеспокоен. Приближаясь к Бхагавапуру, полковник Барклай опасался попасть в засаду и в силу этого стал лагерем в одной миле расстояния от города. Да, наконец, была еще и другая важная причина необходимости в остановке. К нему еще не могла подоспеть пехота и артиллерия, а без них немыслима была правильная осада города. Нельзя было сказать, что город был сильно укреплен, так как его стены и форты выстроены были еще предками Голькара, государями союза мараттов, и выдерживали осаду татар под предводительством Тамерлана. После этого вырыты были только более глубокие рвы, заделаны некоторые отверстия и поставлено на башни и стены несколько пушек.

Наконец, так или иначе, каковы бы ни были укрепления, Голькар твердо решил во что бы то ни стало защищаться, а Коркоран, вполне надеясь на свою воинственность и отвагу и полагаясь на надежды, внушенные Сугривою, смело обещал отцу Ситы, что заставит англичан снять осаду. Первой принятой им предосторожностью было проплыть своим пароходом «Сын Бури» вверх по Нербуде и укрыть его в одном из изгибов реки, для того чтобы он не попался в руки англичан и для того чтобы свободно можно было переправляться с одного берега на другой.

На другой день после сражения полковник Барклай с прибывшими к нему пехотой и артиллерией тотчас принялся за осаду крепости, полагая, что имеет дело с ветхими стенами, которые от пушечных выстрелов должны немедленно рухнуть и засыпать камнями и обломками ров или, во всяком случае, образовалось бы широкое отверстие, сквозь которое легко было бы проникнуть.