Артур Дойль - Мир приключений, 1922 № 02

— Да, в самом деле…

— И к тому же она не могла совершенно доказать свое алиби. Наоборот, она сама подтвердила, что была в этот час у Тор-Бридж, — это место, где произошла трагедия. Она даже не могла отрицать этого: ее видели проходящие крестьяне.

— Ну, мне кажется, для нее все кончено.

— Дальше, Ватсон, дальше! Тор-Бридж— большой каменный мост с массивной каменной баллюстрадой, перекинут через самую узкую часть длинного глубокого пруда, заросшую тростником и папоротником, пруда Тар, как его называют. И при входе на мост лежала убитая женщина. Таковы голые факты. Но, если не ошибаюсь, пришел наш клиент и несколько раньше назначенного часа.

Билли пошел открывать дверь, но имя человека, о котором он доложил, не было нам знакомо. Мистер Марлоу Бэтс… Мы не слыхали о таком. Эго был высокий нервный человек с испуганными глазами, очень возбужденный — человек, для которого я. как врач, сейчас же поставил диагноз: субъект, близкий к нервному расстройству.

— Вы очень взволнованы, м-р Бэтс, — сказал Холмс, — Сядьте, пожалуйста. Я боюсь, что могу уделить вам очень мало времени: в одиннадцать я жду посетителя.

— Я знаю, — заговорил тот прерывающимся голосом, как человек, у которого не хватает дыхания от возбуждения, — придет м-р Джибсон. М-р Джибсон мой хозяин. Я управляющий его имением. Он негодяй, м-р Холмс, чудовищный негодяй!

— Сильно сказано, м-р Бэтс.

— Я не могу выбирать выражений, м-р Холмс, я должен спешить. Совершенно невозможно, чтобы он встретил меня здесь. Он сейчас должен придти. Но я никак не мог поспеть раньше. Только сегодня утром мистер Фергюссон, его секретарь, сообщил мне о его визите к вам.

— Так вы его управляющий?..

— Я его предупредил. Через несколько времени я уйду из этого рабства… Он тяжелый человек, м-р Холмс, очень неприятный для окружающих. Вся его рекламная благотворительность — только ширма для его пороков и преступлений. И главная жертва — его жена. Он зверски обращался с нею, да, сэр, именно зверски. Как произошла сама трагедия, я не знаю, но я знаю, что он превратил ее жизнь в сплошной ряд мучений! Она была дитя тропиков, уроженка Бразилии, это вы, конечно, знаете?

— Да, мне это говорили.

— Южанка по рождению и по натуре. Дитя солнца и страсти. Она любила его так, как только могут любить женщины юга, но когда ее красота увяла, — а мне говорили, что она прежде была замечательно красива, — тогда ничто не могло уже сдержать его. Мы все ее любили, боялись за ее судьбу и ненавидели его за дикие выходки. Но он умеет притворяться благородным, сэр. Вот все, что я хочу сказать. Не верьте ему, м-р Холмс, не, доверяйте своему первому впечатлению, не судите по внешности!.. Он скрытный человек и… опасный… Теперь я пойду… Пет, нет, не провожайте меня. Он может сейчас придти…

И наш странный посетитель буквально выбежит из комнаты. Мы молчали.

— Так, так — сказал Холмс. — у мистера Джибсона весьма преданные служащие. Но предупреждение пришло кстати. Нам остается только ждать самого Джибсона.

Вскоре на лестнице послышались тяжелые шаги, и известный миллионер вошел в комнату. Взглянув на него, я не только понял и оправдал ужас и ненависть его управляющего, но и те обвинения в алчности и жестокости, которые предъявляли ему его конкуренты в делах. Если бы я был скульптором и хотел вылепить фигуру современного дельца со стальными нервами и бронированной совестью, лучшей модели, чем Джибсон, я не нашел бы. В этом большом, сухом, крепком теле, казалось, жила душа хищника.

Лицо, точно высеченное из гранита с жесткими складками в уголках губ. Сколько людей проклинало их, эти презрительно-жесткие складки!.. Холодные серые глаза бросали острый взгляд из-под нависших бровей и пристально всматривались в меня и Холмса.

Джибсон учтиво поклонился, когда Холмс, назвал меня, взял стул, предложенный ему, сел и, положив нога на ногу, с видом некоторого превосходства продолжал смотреть на Холмса.

— Раньше всего, м-р Холмс, — сказал он, — позвольте вам заявить, что денежный вопрос для меня не играет никакой роли в этом деле. Вы можете тратить доллары без счету, лишь бы были какие-нибудь результаты. Эта женщина — невинна, ее надо оправдать, и вы должны сделать все для этого. Назовите вашу цифру!

— Мои профессиональные обязанности расцениваются по тарифу, — сухо ответил Холмс, — я никогда не меняю этих цен, но иногда совершенно отказываюсь от дела.

— Ну, если доллары не представляют для вас интереса, подумайте о славе. Если вы сделаете, то, что я прошу, все газеты Европы и Америки устроют славный бум в вашу честь, ручаюсь вам. О вас заговорят на двух материках.