Илья Сирота - Профессор Матусос и цирманский зверь

Два месяца корабль то подхватывал ветер, то мучил штиль, то несло неторопливо течение. Трудно описать, как команда возненавидела сыр, который стал единственной ее пищей! Пресная вода закончилась, но преющий в трюме сыр стал давать слезу, поэтому никто не погиб от жажды, зато весь корабль пропитался сырным духом. До конца жизни купец и матросы распространяли вокруг себя устойчивый аромат сыра, и все их потомки унаследовали этот запах. Даже океанское течение, которое около двух недель несло их неизвестно куда, стало пахнуть сыром, чем с удовольствием пользовались мореходы следующих поколений. Если запахло сыром, то твой корабль на верном пути, течение попутное, и уже половина расстояния до Цирмани пройдена.

В конце концов, на горизонте показался берег. Измученная, благоухающая сыром команда кое-как привела корабль в незнакомую гавань и высыпала на прибрежный песок. Ласково светило солнышко, погода стояла преотличная, и теплые волны осторожно гладили босые ноги моряков.

Вскоре показались и местные жители. Они совершенно не удивились, хотя и видели такое судно и таких людей впервые. Они не бросились с оружием на мореплавателей. Они не вышли их приветствовать с богатыми дарами, приняв за богов, приплывших из-за великого моря. Они не попытались выменять оружие иноземцев на свои поделки из золота и драгоценных камней (поделок у них не было). Они стояли, ласково улыбаясь, и смотрели на моряков.

Те жестами попросили их дать им воды. Продолжая улыбаться, местные жители махнули куда-то вправо, где оказался ручей с удивительно вкусной ледяной водой. Напившись и вымывшись, команда опять же жестами попросила местных жителей дать им чего-нибудь поесть. Ответом был взмах рук влево. Там росла роща невысоких деревьев, сгибавшихся под тяжестью мясистых плодов, по форме похожих на баранью ножку. Купец, почти потерявший рассудок от сырной диеты и запаха, опередил команду больше чем на два корпуса и первым впился зубами в сочную мякоть. Вкус плодов напоминал сразу и баранину, и хлеб, и отчасти компот. Уже понимая, что услышат, вернее, увидят в ответ, моряки огляделись кругом, сами выбрали место для ночлега и впервые заснули на твердой земле.

Купец и команда его корабля провели на вновь открытом берегу около трех месяцев, но за это время им не удалось ни выучить хотя бы одного слова на местном наречии, ни узнать хотя бы одного имени местного жителя, ни заинтересовать туземцев хоть чем-нибудь. Туземцы только ласково улыбались, а если и отвечали, то ответом служил жест, вздох или еще более ласковая улыбка. Если путешественники проявляли настойчивость в общении, туземец просто поворачивался и уходил восвояси.

Отчаявшись узнать хоть что-то, моряки однажды окружили одного местного жителя, и, не давая ему уйти, стали задавать вопросы. Выяснилось, что туземец как будто бы понимает их речь, но отвечает с крайней неохотой.

— Как тебя зовут? — спрашивали моряки.

Туземец морщился и махал рукой, мол, зачем вам это нужно?

— Как называется эта местность? — спрашивали моряки.

Туземец разводил руками, мол, ну разве вам самим непонятно?

— Много ли вас тут живет? — не отпускали туземца моряки.

Туземец вздыхал, мол, да кто ж нас тут считал?

Наконец, видя, что моряки продолжают чего-то добиваться и не склонны его отпускать, он искренне удивился такой настойчивости и промолвил одно слово. Это слово и было «цирмани».

— Что находится там, за теми горами? — как раз спросил один из матросов.

— Цирмани, — с некоторым недоумением в голосе промолвил туземец.

Услышать ответ на незнакомом наречии было так неожиданно, что моряки растерялись, чем местный житель не преминул воспользоваться и сбежал, виновато улыбаясь.

Через сто лет выяснилось, что он сказал: «Ну неужели вам действительно хочется это знать? Мне, вот, нет». Но тогда это приняли за ответ и стали называть земли, лежащие в глубине континента, «Цирмани». Ну, и царством, конечно же, для порядка.

В Цирмани стали приплывать купцы, путешественники, дипломаты и даже несколько особенно скучавших королей. Всем доставалась от местных жителей порция ласковых улыбок и виноватых вздохов, но не более того. Побережье назвали, как мы уже знаем, Берегом Довольной Цапли, и основали там небольшое торговое поселение под названием Курцукуни. Это, как тоже выяснилось много позже, означало на местном наречии «да селитесь, где хотите, места мало, что ли». Торговать, правда, оказалось не с кем, плоды в виде бараньей ножки плавание в трюме не переносили и перевезти их через океан не получалось, а золота и драгоценных камней не нашлось. Купцы к Цирмани постепенно потеряли интерес, иногда заезжали путешественники, но все реже.