Тодор Кондов - Передает «Боевой»

Доктор Пеев направился к полковнику Ивану Федоровичу Дергачеву — военному атташе Советского Союза — и остановился перед ним. Глядя ему прямо в глаза, серьезный, строгий и, по всей вероятности, сильно взволнованный этой встречей, произнес:

— Доктор Александр Костадинов Пеев, адвокат.

Дергачев протянул ему руку и, улыбнувшись, сказал:

— Иван Федорович.

Сказал громко, чтобы у тех, кто мог наблюдать за ними, создалось впечатление, что они ни о чем особенном не говорят.

— Товарищ Дергачев, у меня есть основания считать, что Гитлер готовит войну против вас…

Дергачев еле заметно улыбнулся. Вместо ответа стал усердно класть на тарелку бутерброды. Потом передал ее доктору, налил вина и произнес:

— Я вас слушаю, товарищ Пеев!

— Все на редкость просто, товарищ Дергачев. Фашизм готовится воевать против вас. Изменники продали Болгарию фашистам…

— Представьте себе, господин Пеев, я не разделяю взглядов профессора Консулова… — воскликнул Дергачев и, как только какой-то господин из министерства иностранных дел Болгарии отошел, прошептал: — Благодарю. Благодарю, дорогой товарищ Пеев!

Дергачев взял доктора под руку и остановился у буфета с таким расчетом, чтобы их разговор слышали соседи. Рядом с Пеевым оказался незаметный, угоднически улыбающийся человек. Полковник Дергачев был уверен, что он из полиции.

— Позвольте вам объяснить, господин Пеев, что вы не правы… Красная Армия — это не добровольческая армия в буквальном смысле этого слова… Нет, нет, в нее набирают по призыву. Так, например…

Подошел итальянский военный атташе. Слегка поклонился.

— Господин полковник, — начал он, — не могли бы вы показать мне несекретные, разумеется, снимки ваших военных… от рядового до маршала?

Советский военный атташе развел руками:

— С удовольствием, господин граф…

В то же самое время турецкий полномочный министр, английский и венгерский военные атташе спорили о том, какие сухие вина лучше, французские или болгарские. Бекерле уже подсел к представителю военного министерства. Среди гостей бесшумно сновали слуги. Оркестранты готовились играть. А доктор Пеев, освободившись от огромного напряжения, не дававшего ему покоя вот уже два месяца, улыбался и готовился вступить в спор философа Тодора Павлова с представителем святейшего синода, чтобы защитить митрополита.

Никто в Дирекции полиции и военной контрразведке не понял, откуда и как Сергей Петрович Светличный прибыл в Софию и устроился жить в четырехэтажном доме номер сто тридцать девять на улице Марии Луизы. Произошло это в конце ноября 1940 года. Дожди вымыли крыши зданий в столице. Тускло поблескивал мокрый асфальт. Промозглая осенняя мгла, смешавшись с дымом фабричных труб, заставляла людей закрывать рты платками и придавала городу грустный вид.

Сергей Петрович точно придерживался указаний Центра. За несколько месяцев он должен был изучить Софию и областные города страны, усовершенствоваться в языке и поближе познакомиться с нравами и бытом людей, установить связь с двумя шоферами, чьи адреса он получил перед тем, как отправиться в Болгарию. Без них он не смог бы успешно решить возложенные на него задачи, тем более за такой короткий срок.

Долголетний опыт разведчика приучил его ко всему. Он знал требования конспирации и строго придерживался их. Когда Дзержинский приметил его и взял к себе на работу, шел 1918 год. Тогда Светличному исполнилось двадцать восемь лет. В царской армии он командовал ротой и имел звание капитана. Дзержинскому Светличный понравился потому, что владел двумя иностранными языками и отличился при взятии Зимнего дворца. За храбрость на фронте получил орден.

Когда двадцать седьмого февраля Сергей Петрович Светличный получил по радио приказ Центра приступить к работе, военная контрразведка еще не засекла позывных его радиостанции. Ее позывные появлялись время от времени в эфире, но оставались незамеченными. Сообщения он передавал всегда краткие, и это затрудняло работу пеленгаторов.

Получив радиограмму, Светличный целый день не выходил из дому. Обдумывал, с чего начать. Он располагал самыми различными сведениями и адресами десятков людей… После долгих размышлений решил, что нужно начинать с доктора Александра Костадинова Пеева. Он знал его хорошо. Они целых два года вместе учились в Брюсселе, в Бельгии. Были членами одной партийной организации и вместе получали звание доктора юридических наук. Расстались в декабре 1914 года и с тех пор ни разу не виделись. Полученные в результате тщательной проверки, проведенной Сергеем Петровичем, сведения о докторе оказались обнадеживающими: он по-прежнему был убежденным коммунистом.