Тодор Кондов - Передает «Боевой»

У Янко был большой стаж работы в дипломатическом корпусе, но он не имел настоящих контактов с советскими дипломатическими работниками.

Его поразил уже сам факт знакомства. Хотя хозяин предупредил советского дипломата, с кем ему придется разговаривать, Прасолов не стал разговаривать согласно «протоколу». Просто, с улыбкой дипломат протянул ему руку:

— Рад познакомиться.

Янко Пеев как-то неожиданно, даже не поняв, как все это произошло, расслабился. В другом случае он предварительно настроился бы соответствующим образом, следил бы за каждым жестом, каждым словом, интонацией…

— Здравствуйте, господин Прасолов…

Доктор, догадываясь о мыслях брата и желая поддразнить его, заметил:

— Янко, держись в стороне… красные ведь людоеды.

Прасолов поднял брови:

— Да, и я отойду в сторону. У нас были такие революционеры, которые считали, что все буржуа одинаковы… людоеды… кровопийцы…

— Другими словами, хозяин выиграл, — вмешался доктор. — Вы съедите друг друга, и мы сэкономим на бутербродах.

Прасолов рассмеялся. Янко Пеев сквозь смех увидел простого, веселого человека с русским лицом, сверкающими голубыми глазами и узнал о большевиках больше, чем за всю свою дипломатическую карьеру. Дипломат не имеет права смеяться громко, а Прасолов… Не принято самому критиковать страну, которую представляешь, своих соотечественников, а господин Прасолов запросто рассказывал правду.

— Так или иначе, господин Прасолов, вы — мой враг, а я — ваш… — начал Янко Пеев. — Моя основная задача — бороться против вас, так что…

— А моей личной, государственной и партийной задачей, в сущности, является борьба за вас, — прервал его советский дипломат. На сей раз тон его был резким.

— Не спорю, согласен, господин Прасолов. Лично я убежденный русофил, во мне сильна любовь к России… но мы уже отделяем понятие «большевизм» от понятия «Россия».

— Не верю, чтобы вы утверждали, что его величество Борис III олицетворяет болгарский народ.

— Не могу утверждать это, господин Прасолов.

— Благодарю за откровенность. А я могу утверждать и быть уверенным, что мне удастся убедить вас в том, что моя партия и мой народ едины. Как же тогда отделить понятно «большевизм» от понятия «Россия»? Вот в чем суть нашего спора.

— Да, господин Прасолов. Основа, суть именно в этом.

— И еще одно обстоятельство, господин Пеев. Мы хотим от наших партнеров только одного: чтобы они уважали нашу самостоятельность. Вот и все.

— А как же объяснить вашу всестороннюю помощь компартиям во всем мире, господин Прасолов? Это разве не вмешательство во внутренние дела ваших партнеров?

Советский дипломат уже не улыбался. Очевидно, болгарин коснулся вопроса, который подвергался наиболее яростной атаке со стороны буржуазных политиков, партий, пропагандистских центров.

— Господин Янко Пеев, мы — первое социалистическое государство в мире, начало в цепи социалистических государств. Предстоят еще революции, и мы не можем оставаться зрителями. Но наша помощь чисто идеологическая. Что же нам сказать о нацистской партии с ее экспортом оружия для своих партнеров? О буржуазии, покупающей троны и правительства, чтобы бороться против нас? Разве это не вмешательство во внутренние дела соответствующего партнера? Что же мы противопоставляем этому? Идейную информацию, обмен опытом… и попытки получить информацию о заговорах против нас. Неравноценно, не так ли?

— Но достойно, господин Прасолов, — согласился дипломат. Для него этого было достаточно. Он располагал сотнями фактов и на их основании мог сам сопоставлять и делать выводы. — Другими словами, наша пропаганда кричит: «Держите вора!» Да, жаль, незавидная роль у нашей пропаганды.

— Кроме того, вот причина, почему они ополчились против нас. Мы просим весь мир дать нам возможность спокойно строить. Именно этот мир оплакивал бурлацкую, полуголую Россию, а когда большевики с присущей им решительностью одели ее, мир ополчился против них. Впрочем… какой мир… вам известно.

— Мне хочется сказать, господин Прасолов… Я знаком с дипломатами из десятков стран Среднего и Ближнего Востока… и могу утверждать, что девяносто процентов из них испытывают леденящий душу страх…

Дипломат подробно рассказал о практике полицейских в ближневосточных странах, о дипломатических шагах правительств, о заговорах против компартий. Он не скрывал ничего из известных и неизвестных намерений шахов, королей, послов, генералов. Говорил с раздражением о ходах гитлеровской дипломатии, о своих действиях и целях.