Алексей Штрыков - Шаньго чжуань. Тетрадь в белом бархате [СИ]

— Где? Где эта лавка?

— Неподалёку отсюда. Ю, пятый дом по улице Тысячекратного Благополучия.

Тетрадь в белом бархате предлагала отсчитывать иначе: седьмой дом в четырнадцатом ряду от восточной стены. Но учитель Яо подтвердил: это тот же самый адрес. Название Ю состоит всего из одного иероглифа, и отец для соблюдения общей формы называл его «город Ю»:

— Нам действительно хорошо платили, но найти «сердце чудовища» трудно.

Даже если предположить, что гуйшэни часто подбирают и съедают «индийские гранаты» (то есть это должны быть уже не новопробуждённые, а стайные гуйшэни, полетавшие и побывавшие в низинах), редкие путники, отбив нападение, станут потрошить их в поисках диковинки. Чаще трупы чудовищ спихивают в туман. Но туман подвижен и становится то выше, то ниже, обнажая целые участки низин. И близнецы принялись азартно обыскивать подножия гор — там, где налёты бывали чаще всего. Сами стать добычей они отчего-то не опасались. Они дошли вместе до северо-восточных пределов области Янь, а затем, сбыв находки юскому ростовщику, решили разделиться и в условленный день встретиться на постоялом дворе «Золотая звезда» у стен Лияна. Минчхоль отправился на юг, в Ци; Минхёк — на запад, в Чжао.

Братья расставались со слезами на глазах, но верили, что это правильное решение, которое поможет им разбогатеть и наконец-то утвердиться в жизни. Увы, оно не принесло им желанной радости. Минхёку пришлось вернуться с пустыми руками, а Минчхоль нашёл один-единственный «гранат» и за свою находку поплатился жизнью. Трудно сказать, что́ произошло, но, похоже, он не предугадал начала прилива и на какое-то время оказался в тумане. Возможно, он уже тогда почувствовал, что протянет недолго, — во всяком случае, он не понёс «сердце чудовища» в «Золотую звезду», а спрятал его в тайнике, о котором знали только они вдвоём. Об остальном я более или менее знал.

Конечно, я не стал отнимать у Минхёка то, что напоминало ему о старшем брате. В конце концов, нужны были только сведения, записанные на «индийском гранате», а прочитать их можно было, и не забирая его у владельца. Отослав слугу спать (он, конечно, не вняв увещеваниям, не пошёл в свою комнату, а опять растянулся в саду), я продолжил разговаривать с Яо. Меня интересовала закладная лавка и её сокровища, тем более что вскоре мне предстояло отправиться в Ю. И я уже строил великие планы, но собеседник отрезвил меня одним-единственным вопросом:

— А вы уже взяли половинку верительной бирки в Сыту?

Городок Сыту находится к северо-западу от Шанши, на так называемой Циской дуге, хребте, который во время кратких отливов соединяется с остальной областью Ци. В отцовской тетради длинные стихи о Ю, действительно, соседствовали со стихотворением о Сыту. Оно было самым коротким и всегда вызывало у меня улыбку:

Лет с двух и, наверное, до десяти я очень любил подбирать камни причудливой формы и тащил их домой. Отец даже разрешил мне устроить на столе миниатюрное подобие сада, с камнями, травой и прудиком. Я потом часто хвастался перед друзьями, что у меня комната с «внутренним садом».

— Второй дом от восточной стены, и он же второй от северной… — сказал я задумчиво.

— Да, там находится чайная господина Лю. Вам есть кого туда отправить?

Я покачал головой. Можно было бы поручить это Минхёку, но с того вечера, когда был разоблачён Симэнь Фу, я испытывал тревогу за своих домочадцев, особенно за семейство Яо — мало ли что теперь могло обрушиться на мой дом! — и между прочим дал ему задание охранять моих гостей. Остальные слуги явно не годились для такого путешествия, и уж тем более немыслимо было просить об этом кого-то за пределами дома.