Алексей Штрыков - Шаньго чжуань. Тетрадь в белом бархате [СИ]

— Трудно сказать, но в беседе с циским губернатором генеральный инспектор Чэнь высказался в том смысле, что у императорского шурина не так уж много верных и толковых людей, чтобы разом контролировать и провинции, и столицу.

— Ты спас его от верной смерти. Что думаешь о его благодарности?

Болезненный вопрос. Мне хотелось верить в искренность Бяня — притом что сам я в общении с ним постоянно лукавил. Понимая, что ему поручено исследовать Ци и Янь, увлёк его в Цинбао (где он, конечно, прежде не был) и провёл перед его глазами всех жителей разрушенного имения. С индийцами мне очень повезло: теперь Бянь знал, что в Цинбао есть больши́е проблемы, и из симпатии ко мне мог постараться избавить поместье от лишнего внимания проверяющих. Если эта симпатия у него была. Сейчас, когда он оказался на Дуншане (а он ведь всё равно рано или поздно сюда бы дошёл, учитывая репутацию господина Чхве), достаточно было позволить ему обследовать префектуру, предусмотрительно отослав Су Вэйчжао и всех, кто мог помнить его лично. Лучше всего — в Цинбао.

Я ответил, что в поведении Бяня не было ничего, что бы меня насторожило; но, не питая иллюзий насчёт собственной интуиции, добавил, что полезным будет и мнение Кима, которого я находил человеком весьма проницательным.

Чхве улыбнулся и погладил усы:

— Да, у Кима я обязательно спрошу. А ты, стало быть, рисковал?

— Виноват, — сказал я с глубоким поклоном. — Если мой риск обернётся бедой, накажите меня! Но и великий небесный полководец Кунмин рисковал, когда открыл перед неприятелем городские ворота и встречал стопятидесятитысячное войско игрой на цитре. Да и наша стратагема с министром Шэном — дело небезопасное.

Префект расхохотался и смеялся достаточно долго. С него, кажется, даже сошла усталость, а взгляд посвежел.

— Кстати, спешу тебя обрадовать, — сказал он, утирая слёзы рукавом, — Шэн Янь успел рассмотреть твоё ходатайство, поданное через губернатора Ци, и во дворце уже объявили, что ярмаркам быть. Теперь яньский губернатор в возмущённом послании требует меня в Лиян для разъяснений. Негодует, подозревая, что я действовал в обход него.

— Вы, конечно, не можете нести ответственности за то, что в соседней области правитель не боится мыслить и действовать, а в нашей — страдает косноумием, да ещё и не следит за своим окружением, — ответил я, отпивая из чашки. — В Цанъюане о его беседе с И Мэнкуном знали и без нас. Разве что внимания могли не уделить. Впрочем, губернатору Тао впору радоваться, а не скрежетать зубами. Сосед сделал за него самую сложную часть работы, добившись принципиального высочайшего согласия на проведение ярмарок. Теперь достаточно убедить Сына Неба назначить место проведения в области Янь, а не Ци — и пожать урожай.

Господин Чхве сощурил глаза — верный признак того, что мысль ему понравилась, но требует доработки.

— Сегодня, мой мальчик, всё чаще получается так, что воля Сына Неба — это воля министра Шэна, а к нему Тао Ханьло опасается даже подступиться.

— Столичный двор всё же шире, чем усадьба императорского шурина, — возразил я. — Да и окружение последнего не монолитно — к нему можно найти подход. Наконец, и губернатор Тао может действовать не лично, а полагаясь на чьё-то посредство. Например, ваше.

Чхве хлопнул по столу:

— В хорошую же историю ты меня впутываешь!

— С вашей стороны это не более чем жест доброй воли. Вы можете сразу сказать Тао, что за результат не ручаетесь, он и за это будет вам благодарен. Но подумайте, насколько было бы лучше, если бы все нужные грузы пришли не на плоскогорье, а в Лиян. Или на Дуншань.

Префект кивнул и жестом пригласил меня продолжить мысль.

— В гостевой слободе есть люди, прежде служившие в Тайцзине. Некоторые имели там такую репутацию, что и сейчас одного их слова, сказанного нужному царедворцу, достаточно, чтобы привести в действие сложный столичный механизм принятия и изменения решений. Но выбирать, с кем говорить, и собственно говорить такой человек должен лично. Я мог бы сопроводить его до предместий Тайцзина и обратно. На всё ушло бы месяца полтора.

— Ты говоришь гипотетически или о ком-то конкретном?

— Я говорю о Юань Мине, чья биография частично мне известна.

Воцарилась тишина. Господин Чхве смотрел поверх моей головы, и я всё боялся вопроса о том, что́ именно мне известно и откуда. Но он так и не прозвучал.

— Юань Мин, наверное, подойдёт, — сказал наконец префект, переводя взгляд на меня. — Подожди, я напишу ему записку.