Андрей Дмитрук: Золотой маятник

– Очень может быть, – снова закивал Кромарти, – сейчас возможно и не такое!

– Ну, так вот, девочка…

– Позвольте лучше мне, – вежливо перебил сыщик. – Мадемуазель Скан… Дело в том, что о пропаже вашей… вашего друга нам стало известно не от господина Гаецкого. Я сам сюда пришёл, по своей инициативе. Мы уже довольно давно отслеживаем исчезновения животных – и диких, и домашних. Похоже, что в стране работает организация, снабжающая живностью… ну… скажем, некие лаборатории, где делают опыты. Нехорошие опыты, запрещённые законом, как мучительство. У нас с коллегой Ленгом много… считайте, внештатных информаторов. – Он перевёл дыхание, и зрачки его сузились до размеров острия иглы, уколов объятую страхом Эльвиру. – Есть основания считать, что вашего Бинго…

– Бонго, – машинально поправила она.

– Ух ты! – вдруг широко раскрыл глаза Гаецкий. – Вы, ребята, не помните, но был когда-то очень смешной фильм – «Бинго-Бонго»! Про обезьяночеловека из Африки. Там ещё играл Челентано, вы его точно не знаете…

– Знаю, – отмахнулась Эльвира. – Папа как раз и назвал Бонго в честь того… ну, которого играл Челентано. – Рывком обернулась к детективу: – Ну, ну, так что – «есть основания считать»?..

– Что вашего Бонго могут увезти за границу. Но мы постараемся этому помешать…

– Как?!

– Это вопрос техники. Но если вы хотите снова его увидеть, – надо ехать со мной.

Эльвира умолкла. Сыщик говорил убедительно, ему трудно было не поверить. И всё же… ей определённо не нравился этот человек. Более того, при всём горе, которое испытывала она в разлуке с Бонго, при всех опасениях за его судьбу, – дрессировщица не хотела, чтобы Кромарти нашёл шимпанзе! Она не знала, совершенно не понимала, откуда в ней взялось это жгучее, недоброе чувство, – но оно росло и крепло… Кромарти не должен заполучить её «сыночка»! Сейчас она скажет ему, что должна подумать; детектив уйдёт, а Эльвира уговорит Гаецкого, чтобы тот нашёл другое агентство. Если понадобится, она будет действовать через Жюли Гаецкую. Если…

– В общем, девочка, с сегодняшнего дня ты поступаешь в распоряжение господина Кромарти, – сказал вдруг директор, поймав катавшийся маркер и концом его стукнув об стол. – Деньги уже уплачены, так что… Представлений у тебя сейчас, понятное дело, быть не может, – но средний заработок мы тебя сохраним, да. На время поиска. Бонго все любят… публика любит, девочка. Мы намного, очень намного больше потеряем, если не пойдём на эти расходы. Так что давай, я тебя отпускаю. Иди с господином детективом, договаривайся, что и как. – И, сделав отпускающий жест, добавил: – Не обижайте нашу девочку, уважаемый. Она у нас лучшая из лучших!..

– О-о! – Вставая, сыщик изобразил удивление и обиду. – Вы это говорите вернейшему почитателю мадемуазель Скан!..

У неё упало сердце. Всё было решено за Эльвиру, решено и подписано. Кромарти пропустил её вперёд; она буквально чувствовала, как его взгляд сверлит выше лопаток, но старалась выглядеть спокойной.

Поздним вечером того же дня они сели в скорый поезд и отбыли на юг. Купе было отличное, на двоих, – сыщик не стеснялся в расходах. Кромарти оказался великолепным рассказчиком; когда он говорил, Эльвира напрочь забывала о своей подсознательной неприязни. От истории про мужа, который нанял детектива для слежки за своей легкомысленной женой, нашёл любовника, явился к тому домой с пистолетом в кармане – и, обнаружив в квартире не коварного соперника, а его смазливую супругу, с порога в неё влюбился, – от этой истории, кончившейся тем, что стороны поменялись местами, и жена ревнивца наняла Кромарти следить за своим благоверным, Эльвира хохотала на весь вагон. Тем более, что Георг (они уже звали друг друга по имени) всё подливал красного вина… Впрочем, сыщик вёл себя безупречно. Явно восхищаясь красотой Эльвиры, он, тем не менее, оставался в рамках самой строгой почтительности.

Утро пришло пасмурное; за домами города они увидели серо-голубой щит моря. Сошли на следующей станции.

Девушку поразила лихорадочная спешка Кромарти. Зайдя в ближайшую гостиницу, он даже не стал брать номера, а оставил сумки, свою и Эльвирину, в камере хранения. Затем они наскоро выпили в баре кофе – и вышли…

Кромарти уверенно повёл дрессировщицу лабиринтом пропахших рыбой улиц прямо к берегу. Здесь было пустынно, лишь сушились на кольях рыбацкие сети. Толстый слой гниющих водорослей и морского мусора покрывал гальку. Слева рассекал полосу прибоя бетонный мол с одинокой привязанной баржей. Справа, за змеистым мысом, высились в мареве краны и мачты, призраком вставал вынесенный к горизонту маяк. Там лежал большой торговый порт.