Владислав Муратов: Давидия

Мак был хорошим рассказчиком, его истории можно было слушать и слушать. Но в тот раз я опустил его попытку рассказать мне о «чертовщине», как он выразился. Тогда эта информация показалась мне ненужной. Впрочем, узнай я о ней раньше, вряд ли я получил бы заметное преимущество перед всеми теми событиями, что произойдут позднее.

– Вспомни старика Шиллинга. Он отпустил свою дочь в свободное плавание уже в шестнадцать ее полных лет.

Стив Шиллинг, выходец из Шотландии, которого у нас с уважением называли дедом Стёпой, был предшественником Мака Занавески на его должности. Стив покинул свой пост около пяти лет назад, после чего увлекся охотой. Его пенсии едва хватало на оплату коммунальных услуг, поэтому ему приходилось брать в руки ружье и идти за дичью. Но он не унывал и, казалось, был счастлив. Мы частенько встречались в лесу, чтобы выгонять животных из заповедной зоны, а затем охотиться на них.

– Да-а. Сейчас одиноко живет в своей хижине на краю Далтона. Дочь его даже не навещает.

– Ты сказал с таким сожалением, будто сам живешь где-то в центре города, – рассмеялся Мак, усаживая свою задницу на переднее пассажирское сиденье.

Мак Занавески был немногим моложе меня. На шесть лет, если мне не изменяет память. Он перебрался в Далтон из Кракова, где также работал полицейским. Когда дед Стёпа заявил о своем скором уходе, то администрация начала искать замену старику. А так как среди горожан достойного кандидата найдено не было, то родственники Мака, приехавшие сюда еще в момент основания города, связались с ним и уговорили приехать. Так я обрел себе нового друга, с которым у меня сразу сложились хорошие отношения.

Мак был из тех людей, кто любил лезть на рожон. Ему нравилось рисковать. Хотя и существовал человек, ради которого ему нужно было быть осторожнее – его сын Мирослав.

Мирослав долгое время отказывался переезжать. Несмотря на то, что у него не было матери, причину чего мне Мак так и не открыл, единственный сын перебрался в Далтон только незадолго до катастрофы.

– Когда ты сможешь выбраться со мной в заповедную зону? Мы давно уже не охотились, – вдруг подумалось мне, когда колеса старого пикапа покатили колымагу к старушке-доносительнице.

– Это ты в продолжение о Шиллинге вспомнил? – как-то затейливо улыбнулся он. Но дальше будет понятно почему. – Сейчас если идти на охоту, то только втроем: ты слышал какие там кабаны бегают? А дед Стёпа без «ствола» на охоту не пойдет.

Старик Шиллинг любил выпить. Не то потому что он ирландец, не то потому что обрел русскую душу. Этого никто так и не понял. Хотя, по всей вероятности, в нем объединилась и та и другая концепция: дед Стёпа мог пить в три горла и не пьянеть. От этого его глаз становился только четче, охота, что естественно, веселее, а фортуна на каждую опрокинутую рюмку только ближе.

– Приедем к новоиспеченному «предпринимателю», снимешь пробу его Сэма и возьмешь себе как трофей, в случае чего. Будет с чем к Шиллингу завалиться, – сказал я.

Скоро мы были уже на месте. Сначала поговорили с бабулькой, сбагренной ее родными в наш городок, а потом отправились к ее соседу.

Тот жил в небольшом деревянном домике, который, очевидно, возвел сам, без всяких компаний, в отличие от меня. Наверное, поэтому его домик уже покосился. А может быть и не поэтому.

Многие жители Далтона пользовались услугами компании-застройщика «МиллерДомСтрой». Все их дома возводились по одной технологии и поэтому были более-менее похожими. По этой причине самовозведенный дом рыбака Юрия Буденко выделялся среди остальных, и найти его было очень просто.

В этом деле я решил не участвовать и остался в машине. Мак пошел сам. Впрочем, ждать его долго не пришлось. Уже спустя десять минут он вышел из избы с довольным лицом и парой добротных стеклянных бутылок.

Взятка? – спросите вы. Мы это так не называли. Просто были люди, которых просто жалко. Чем им еще было заниматься? Самогоноварение для них могло быть просто как хобби. Другими словами, преступлением я это не считал. Для меня это то же самое, что рыбалка или та же охота.

Далее, под упрямыми наставлениями напарника, мы поехали к старику Шиллингу. Тот сидел на крыльце в кресле-качалке и потягивал сигарету. Его рыжая борода, чуть больше моей в размере, была видна с расстояния в двести метров.

– Какие люди! – вскрикнул он, стоило нам заехать на его газон, который никогда не ограждал ни один забор. При этом старик как всегда оставался спокойным, как удав, и непоколебимым, точно скала. Его голос странно сочетал в себе одновременно радость и безразличие.