Валерий Тимофеев: Вопреки всему

А природа одарила ее еще и сильным, чистым и красивым голосом, услыхав который на районном смотре художественной самодеятельности приехавшая из Ленинграда профессорша консерватории буквально вцепилась в перспективную девушку, уговаривая за казенный счет уехать в Питер для поступления и дальнейшей учебы в ее заведении. Однако Дмитрий, выслушав все это, взял своей заскорузлой лапищей за ухо и, приподняв, изрек: «Все энтие певички – б…и, а в нашей родне Железниковых испокон веков таковское не водилось, блажь все энто, сиди тута и не чирикай!» – поставив последнюю точку в неудавшейся вокальной карьере.

Закончив на пятерки сельскую школу, подалась она в районное педучилище и вдруг, на одной комсомольской конференции в самом городе, случайно встретила и отчаянно влюбилась во властного и красивого комсомольского вожака. И она пала тому на душу, долго ли, коротко ли, а сыграли вскорости свадьбу, и очутилась она в старом жэковском доме по Якова Свердлова, рядышком с вокзалом, да и работа подвернулась интересная в Свердловском дворце пионеров. И через год, в первые числа лета, когда нежданно выпавший снег поломал уже опушившиеся молодой листвой деревья, родовая палата районного роддома огласилась отчаянным воплем первенца, красного и крикливого, вечно в мокрых пеленках, любимого сынули, которого тетенькали, холили и любили до безумства всей семьей.

А еще через год вся страна содрогнулась от страшного известия – ВОЙНА! Ввели карточки, затемнение, поголовную жесткую проверку документов и расстрел на месте за мародерство и грабежи. Ровно два месяца отец обивал пороги военкоматов и парткомов – безудержно рвался на фронт, хотя ему, секретарю Сталинского райкома комсомола, была обеспечена номенклатурная «бронь» и безбедная жизнь аж до конца войны. Ан нет, достал он всех, и, махнув на него рукой, дали добро. А вслед за мужем, через месяц, обманув военкома, ушла вместе с медсанбатом на войну и моя мама, оставив на попеченье стариков свое годовалое дите. Провоевав на переднем крае пару месяцев и вытащив с поля боя с десяток тяжело раненных, словила шальную пулю в правое плечо. Валяясь в госпитале, неосмотрительно показала соседке по койке письмо из дома, та капнула начальству, и быстрехонько долечив, отправили маму восвояси, ведь даже в то ужасное время действовало положение, по которому матерей малолеток в действующую армию не брали. (Медаль же «За боевые заслуги» догнала ее аж после войны.)

А в конце года пришла страшная бумага… До мозга костей искренне преданный делу партии, коммунист в самом светлом понимании этого слова, старший политрук-десантник пропал без вести в октябре сорок первого. И только после войны добрался до нас его вестовой, молодой парниша, которого выбрасывали вместе с ним и еще несколькими десятками десантников во вражеский тыл. Но, как бывало во всей этой сумятице первых месяцев войны, штурман головного самолета ошибся в расчетах и высыпал всю группу в наступающие порядки немецкой дивизии. А наш Васютка, со страху намертво вцепившийся в дюральку люка, был с кровью оторван от нее выпускающим только через минуту и, приземлившись где-то в стороне, петляя как заяц, уходя от погони, проблудив по лесам с полмесяца, вышел случайно к партизанам, где и провоевал до прихода наших.

Лишившись продовольственного аттестата офицера-фронтовика, с тремя стариками и маленьким ребенком на руках, заручившись ходатайством старых друзей отца и воинской характеристикой, по комсомольской путевке попала мама на работу в Управление милиции на оперативную работу в уголовном розыске. Кто в то время работал «на земле», хорошо знает, почем фунт лиха была эта самая розыскная работа. В критические времена испокон веков наряду с массовым героизмом и полной самоотдачей всплывала на поверхность вся эта накипь: бандиты, мародеры, спекулянты и предатели… Работы было навалом, уходила из дома рано, а возвращалась уже затемно и однажды, уже около дома, нарвалась на тройку ушлых парней, грамотно загнавших ее в угол и, поигрывая финками, потребовавших сдать все добро. Демонстративно открыв дамскую сумку, как бы отдавая деньги, внезапно выхватив из ридикюля безотказный «Вальтер», влепила пулю промеж глаз самому длинному и, отклонившись от ножа в сторону, отстрелив второму яйца, засандалила рукояткой пистолета взвизгнувшему от страха последнему, сдав всех скопом набежавшему военному патрулю.

В тяжком сорок третьем донесли информаторы, что где-то в дремучих лесах Шалинского района, куда и сейчас не всяк охотник в одиночку отправится, появилась банда, время от времени налетавшая на сельпо и склады с продовольствием, что дало повод аналитикам предположить, что дело имеют, скорее всего, с дезертирами, коих, и о чем как-то сквозь зубы упоминают военные историки, было в те времена предостаточно. Посылать наобум в эту тьмутаракань особистов было бесполезно, и решило высокое начальство отобрать надежных деревенских девчат из числа сотрудниц и, нарядив их сельчанками, отправить в те места под видом грибников и ягодников. Естественно, и моя мама попала в их число, день за днем прочесывая поквадратно тайгу с лукошком в руках, совершенно безоружная.