Тимофей Костин - Науфрагум. Дилогия

— Отпустите девочку. Я гарантирую вам жизнь, если вы сдадитесь.

— Так я и поверил!.. — срывающимся голосом огрызнулся бандит. — Кто ты, вообще, такая, сука?!.. Назад!!! Еще шаг, и конец вашей соплячке!

Брунгильда скрипнула зубами в ответ на адресованное принцессе оскорбление и снова вскинула винтовку. Осторожно коснувшись ее плеча, я прошептал:

— Может быть, не стоит? Ее высочество говорит так уверенно…

— Знаю, — сквозь зубы ответила телохранительница. — Но если мерзавец только попробует… прибью его голову над камином.

Над камином?.. Где? Причем тут камин?..

Перед глазами встал наш собственный камин… и страшно пыльная лосиная голова над ним, примелькавшаяся настолько, что на нее никто не обращал внимания — хотя прадедушка, должно быть, гордился своим охотничьим трофеем. Уж не аналогичные ли трофеи, украшающие стены резиденции Тюдоров, имела в виду Брунгильда? Бррр, жуткие же у нее ассоциации…

Тряхнув головой, я отбросил посторонние мысли и двинулся за принцессой, остановившись за ее плечом и вытянув из кармана длинный гаечный ключ. Если разбойнику придет в голову напасть, Брунгильда мгновенно расправится с ним, и мне вряд ли выпадет честь защищать ее высочество. Но, мало ли что…

Вооруженные вилами и дрекольем крестьяне, столпившиеся вокруг плотным кольцом, остановились, подчиняясь повелительному жесту принцессы. Разбойник, тяжело дыша, оглядывался, как загнанный в угол волк, но бежать было некуда.

Принцесса же, которую грубый ответ явно не смутил, отчеканила:

— С вами говорит наследная принцесса императорского дома Либерии Грегорика Тюдор, внучка императора Траяна. И я — ваша единственная надежда, потому что жители деревни желают поквитаться за учиненные зверства.

— Никого я не убивал! — голос разбойника дал петуха. — И они сами виноваты, нечего было упираться…

— Оправдываться будете потом — я прослежу, чтобы это приняли во внимание и сохранили вам жизнь. А сейчас бросьте нож и отпустите девочку.

Уверенность, с которой были сказаны эти слова, убедила разбойника даже больше, чем черный зрачок винтовочного дула, наведенный ему в лоб из-за плеча принцессы. Шмыгнув носом, он выронил нож и безвольно упал на колени. Освобожденная Ромика через пару мгновений оказалась в объятиях плачущей матери.

Грегорика обернулась к подбежавшим с боков и схватившим разбойника за руки крестьянам, и повелительно взмахнула рукой:

— Заприте пока где-нибудь.

Мужики немного помялись, донесся не очень уверенный голос:

— Так, может лучше повесить сразу, ваше… э-э-э…сиятьство?

— Нет, мне нужно его допросить.

— Ну-у-у… как прикажете, господарыня.

Мы вернулись на площадь, где возбужденные крестьяне как раз начали отходить от вызванного ночным нападением страха. Послышались первые радостные возгласы, кто-то свистнул в два пальца; на лицах начали появляться улыбки. Оставшуюся у танка Весну окружили растрепанные, простоволосые женщины, принявшись обнимать ее и целовать — госпожа Госпич лишь краснела и без конца поправляла очки.

Навстречу быстро ступающей Грегорике повернулись десятки лиц, послышались приветственные возгласы. Растрепанная молодая девушка бросилась перед ней на колени, порывисто схватив руку принцессы и прижав к губам.

— Спаси вас господь, милостивица наша!..

— Не то разорили б, окаянцы, душу бы вынули! — поддержали ее другие крестьянки.

— Нашим-то мужикам одним несовладать, супротив пушек да трахтура-то!

— Ить не думали мы, не гадали, что вдруг такая напасть, с по-за той весны нияких варнаков здесь было не видать, не слыхать, а вот поди ж ты — наскочили, как с под земли, ироды… — вытирая глаза уголком платка, проговорила морщинистая старушка.

— То есть, бандиты все же нападали и раньше? — уточнила Грегорика, по обыкновению, вычленяя самое главное. — Как же вы справлялись с ними? Эта банда напоминала скорее, небольшую армию. Обычные разбойники ведь не устраивают танковые атаки!

— Да то ж пришлые, господарыня! Страшные, свят-свят, свят! Сей год, недавно в наши края забрели, на старой мельнице угнездились, где паровозы. Прочих-то разных-всяких барон-то наш прогонял исправно, а этих — забоялсси, разговоры начал разговаривать, чтоб, значит, миром дело решить. А они — вона как!..

Вернувшись к танку, я заметил, что мужики возле корчмы уже передавали из рук в руки кувшины с чем-то пенным — и явно хорошо утоляющим жажду. Проводив взглядом один из них, я сглотнул, и только сейчас понял, как запеклись губы. Кажется, даже потрескались от жара.