Артур Аршакуни - Память воды. Апокриф гибридной эпохи. Книга первая

Несколько шагов он прошел в молчании, но, наконец, не выдержал.

– Подумай, Воган, хорошенько, – обратился он к своему напарнику, молодому темноволосому солдату, совсем еще юноше, миловидному, словно девушка, старательно подражающему старшему товарищу, – мало того, что нас перебрасывают из одной дыры в другую, так мы еще должны пересчитывать это обрезанное стадо, как овец в их овчарне!

Воган промолчал, ожидая продолжения, и не ошибся, потому что желтоглазый, лязгнув гладием, раздраженно сплюнул:

– Может быть, эти дикари умеют считать только до трех, и мы приставлены обучить их счету?

Воган рассмеялся:

– Я думаю, считают они хорошо. Особенно деньги.

– Будь я на месте Квирина, я назначил бы подати не от количества этого сброда, а от того, сколько нужно Риму. И выбил бы их до последнего обола, не будь я Вепрь! А не играл бы в дипломатические игры с их обезьяньим царем, сидящим на своей райской горе. И Сабину не пришлось бы отрывать нас от красоток Дамаска, чтобы привести на помощь – кому, Воган? – мужчине, который убоялся юбки!

– Тише, тише!

– Я говорю только то, что известно всем от Египта до Британии, – рыжеволосый снова сплюнул, зло ощерившись, – хотя ты, быть может, такой же трус.

– Я не боюсь юбок, Пантера!

– Насчет юбок, Воган, ты бы лучше помолчал или научился врать не краснея.

Воган нахмурился и покраснел еще больше. Тот, кого он назвал Пантерой, хмыкнул и хлопнул его по плечу.

– Хватит, хватит… Что тебе делать в армии, дитя? Тебя надо было назвать не Воганом, а армянским яблоком 16 16 Армянским яблоком римляне называли абрикос (Armeniaca). !

Несколько шагов прошли молча. Затем рыжеволосый вновь не выдержал.

– Царь… Да… Риму хорошо известны его веселенькие дионисиады в катакомбах Бет-Лехема. Воган, тебя прислали в этот крысятник охранять вечно живого бога!

– Тише, Пантера, нас могут услышать!

– Кто? Это ученое пугало? Не смеши меня. Эй, кладезь иудейской премудрости, ты слышал что-нибудь? – обратился Пантера к одному из трех идущих следом мужчин, в котором по его одежде можно было узнать местного равви.

– Каждого из нас одолевают свои мысли, – смиренно ответил равви.

Пантера расхохотался:

– Не знаю насчет тебя, а меня точно одолевают. О, стыдливейший из Воганов! Если я тебе скажу, что у меня жажда, не верь мне. Потому что у меня – не жажда, а огнедышащий Везувий!

– Скоро ли, о почтенный бен-Иаков? – тихо спросил тем временем равви идущего рядом пожилого бородатого мужчину, с тяжелыми руками мастерового.

– Немного осталось, равви Менахем, – ответил Иошаат (ибо это был он).

Иошаату и самому хотелось побыстрее закончить неприятное дело. Не вмешайся Господень произвол в его планы, уже сегодня вечером он бы покинул город Ефраха 17 17 Иное название Бет-Лехема, чтобы отличить его от Бет-Лехема Завулонова, находящегося неподалеку. . Но младенец…

Теперь не тронуться с места, пока не исполнить все полагающиеся по закону обряды и не пройдут установленные дни Мириам. Завтра – обрезание. Завтра младенец получит достойное пророчеств имя перед Господом. Одной заботой меньше. Хорошо еще, хозяин Забтех переселил их из вонючего овечьего загона в относительно чистую комнату, где есть место и ему, и Мириам с младенцем.

Мириам… Ее словно подменили после родов. Молчит, не поднимает глаз, не улыбнется ни разу. И все время плачет, плачет, плачет. Молча! Просто сидит и держит младенца, а слезы капают на грудь. У нее, наверно, груди полны слез вместо молока, потому что младенец все время выплевывает грудь и хнычет. Эй, вай, надо привезти ее скорее домой. Там, в хлопотах по хозяйству и детям, глядишь, и переменится ее настроение. А то сейчас – ни улыбки, ни песни, ни жизни, ни света.

Эх, ладно. Что об этом? Скорее бы домой! Как там дети?

Наконец, они подошли к постоялому двору. У порога сидел какой-то нищий. Пантера кашлянул, проходя мимо, потом остановился. Меч привычно вынырнул из ножен и оказался в руке.

Странно.

Обычно зловещего шелеста гладия, вынимаемого из ножен, доставало, чтобы люди шарахнулись в сторону, однако этот старик остался на месте. Да и на нищего он не похож. А глаза, глаза! Пантера слыша сказочки, которые любят рассказывать на Востоке о переодетых нищими царях, гуляющих по улицам, но, о милосердные боги, какие уж тут, в этой дыре, цари!

– Сидим, – сказал Пантера неопределенно и добавил Вогану: – Иди, начни, я догоню.

Нищий улыбнулся.