Владимир Петровский - Редко лошади плачут. Повести и рассказы

– Ну что, Леночка! – Толик потер ладони. – Приглашай нас в гости, да и пойдем.

– А работа как же, Толянчик? – Она снова кокетливо на меня посмотрела.

– Какая еще работа… Ну, давай, – собирай манатки и пошли. Давай, давай, – Толик подтолкнул ее к комнате и, обернувшись, подмигнул мне очень хитро.

Ничего неожиданного у Лены дома не произошло. Она поставила на стол две бутылки с какой-то красно-бурой отравой, и мы пили, играли в карты, ходили еще в магазин; Толик веселился, а я скис. В голову полезли невеселые мысли, и я не пытался их отогнать. Ну подготовлю я Рефлекса, думал я, а потом? Надо ведь как-то заполучить его в Москву, не век же здесь сидеть… Да и в Москве может быть все, хотя бы травма – и нет коня.

Толик с Леной о чем-то разговаривали, а я вел себя гнусно: пил и молчал. Лена вначале посматривала на меня довольно игриво, но я никак не отвечал, и она полностью перенесла внимание на Толика. Не то чтобы я собирался ограничивать себя здесь только работой, просто неспокойно было на душе.

Поздно вечером пришла хозяйка. Лена оказалась тоже приезжей и снимала здесь комнату. Толик, сидевший рядом с ней на кровати, постарался задвинуть ногой в угол бутылки, но они попадали и, гремя, выкатились на середину комнаты. Хозяйка молчала и смотрела на нас выжидающе. Я встал, взял шапку, куртку, пошел к двери. У меня болела голова и хотелось только спать.

– Ну а я-то что ж … – Толик тоже поднялся и озадаченно посмотрел на Лену. – Что ж я-то?

– Иди, цыганчик, иди! – сказала она, улыбаясь. – Потом еще придешь…

Мы вышли. Хозяйка посмотрела нам вслед и захлопнула дверь.

На улице было темно, снег скрипел у нас под ногами так громко, что где-то поблизости залаяла собака. Толик брел впереди, засунув руки в карманы телогрейки и покачиваясь. Я никак не мог сообразить, где находится мой дом, – знал, что где-то рядом, но отыскать в темноте не мог.

Толик остановился.

– Запутался, – сказал я, подходя к нему.

– Вот твоя калитка, – и хлопнул по калитке рукой. Потом слегка замялся. – Слушай, Жень… Меня хозяйка так поздно не пустит, я ее знаю…

– Ну так пошли ко мне.

Свет в доме был потушен, выключателя я не нашел, и мы долго тыкались в темных сенях во все углы, пока не нащупали дверь. Я открыл ее, шагнул – и загремел вниз по крутой лестнице. Какая-то туша шевельнулась в темноте и тяжко захрипела, во влажном воздухе стоял запах помойки.

– Тьфу ты!.. – выругался сзади Толик. – Не туда. Это поросенок.

Мы вернулись в сени, отыскали другую дверь и, потихоньку пройдя через кухню, где пыхтела за печкой во сне тетя Настя, вошли в мою комнату.

– Ну чего, ты сюда ложись. – Я кивнул на кровать.

– Да брось ты… – Толик снял сапоги и полез под покрывало. – Залазь, места всем хватит…

Он повернулся к стене и почти сразу захрапел.

– Вставай, молодой человек, пора уж!..

Я открыл глаза. Было уже светло, и я испугался: проспал!

В приоткрытую дверь заглядывала тетя Настя.

– А-а-ай! – ужаснулась она вдруг. – Девка! Мать честная – девка!

Я ошалело посмотрел по сторонам, но девки нигде не увидел.

– Ох, караул! – Тетя Настя нацелилась в мою сторону пальцем. – Привел – таки девку, кобелище! А я смотрю: штой-то мне рожа твоя плутовская не нравится? А он девку привел!..

– Какую девку?

– А вона! Вона девка-то лежит! – торжественно произнесла тетя Настя, указывая пальцем на Толика. Он во сне натянул покрывало на голову, и оттуда выбивались его черные спутанные волосы.

– Какая ж это девка… – Я толкнул Толика в плечо. – Эй, покажись.

Он высунул заспанное лицо.

– О-о-ой! – зашлась хозяйка, к моему недоумению, еще сильнее. – И-их, батюшки! Вон он кого привел – лохматого этого – ах ты, бес! Ну караул! А говорила я тебе – не води! А он привел!..

Она потопталась на месте, не находя слов, потом метнулась в кухню и захлопнула дверь.

– Сматываемся, – сказал Толик, выбираясь из-под покрывала.

Мы поскорее надели сапоги и выскочили на улицу.

– И не приходи сюда больше! – кричала в кухне тетя Настя. – Не хочу я такого постояльца!.. Ох, караул какой! Лохматого привел, ах ты!.. А я ему говорила!

Что-то не любят они жокеев, подумал я, вспомнив, как мы уходили от Лены. Расхлопались…

– Откуда это она тебя знает? – Я догнал Толика и пошел рядом с ним, застегивая на ходу куртку и морщась: болела голова.

– А тут ведь не Москва, ответил Толик, тоже морщась. – Тут все всё знают. И про тебя тут все уже знают. И она все теперь на все село раструбит… Ну ничего. Если она тебя выгонит, комнату где-нибудь подберем…