Андрей Акулов - Панголин. Армия свободы

– Как я ненавижу воевать не позавтракав, – буркнул Харон, принимая из рук жены широкий топор.

Женщина была вооружена коротким мечом, за спиной – лук и колчан стрел. Из всех хижин выбегали мужчины, женщины, дети – здесь все воины. Только рабы остались привязанными к деревьям.

Подошел Рамон: в одной руке меч, в другой топор, за спиной щит.

– Я не настаиваю на твоем участии, – бросил на ходу главарь, – ты можешь оставаться рабом. И на этот раз я мешать не буду.

Грэм огляделся по сторонам. Он может просто уйти, и никто его не задержит. Но он стоял, не в силах двинуться с места. Примкнуть к разбойникам? Стать бандитом? Убивать мирных людей?.. Мирных? Или солдат Церкви, с которой он собрался бороться? Мирных или церковных торгашей? Богатых священников? Торговцев липовыми индульгенциями для несуществующей души?..

– К черту!

Грэм побежал к реке.

Лучники: женщины, две девочки и мальчик – сын Харона – прятались за кустами и деревьями на самом краю обрыва.

– Панголин, за мной! – крикнул Рамон, спускаясь по тропинке. – Нечего тут с бабами отсиживаться. Мы идем встречать гостей!

Отряд притаился за поваленным деревом, не было только Хасиба и Харона. На лицах молодых воинов светились улыбки, глаза горели, и все время кто-то норовил выглянуть, но суровый взгляд Рамона сдерживал любопытство разбойников.

Из-за поворота, поскрипывая ленивыми веслами, медленно выплыла ладья. На палубе скучали около пятнадцати солдат в серых плащах с крестами, несколько наемников в легких доспехах, полуголый минотавр, ящер и, похоже, хозяин судна – наряженный в золоченый костюм молодой купец, у руля стоял бородатый человек в черном.

Когда лодка почти поравнялась с отрядом, справа раздался щелчок – из кустов вылетел гарпун и с треском впился в борт лодки.

– Уууаааа! – взвыл Хасиб, натягивая канат и заклинивая барабан.

– Точно в цель! – Харон перекинул в руках топор.

Отряд завопил, бряцая оружием. С обрыва полетели стрелы. На лодке – паника: солдаты заметались, пытаясь построиться в боевой порядок и прикрыться щитами. Один, второй, третий – полетели за борт. Ладья накренилась, повернула к берегу: гребцы налегли на весла, но лодка была намертво привязана к станине арбалета. Шшшшх! – судно уперлось в берег.

– Вперед! – взревел Рамон, и отряд ринулся в атаку. – Первый ступивший на палубу получает самое ценное!

Грэм выпустил три стрелы подряд – две точно в цель, – выхватил меч и бросился в бой.

Ураганное «Ааааа!» захлебнулось в лязге металла. Минотавр и ящер спрыгнули по левому борту и приняли первую волну нападавших. Два тела разбойников уже волокло слабое течение. Грэм чуть не налетел на топор муталюда – вовремя уклонился и отпрыгнул назад, но вода и вязкий ил сковали ноги. Панголин упал, откатился – топор врезался в песчаное дно совсем рядом, – вскочил и попятился на берег. Другие тоже отступали: в воде у муталюдов было преимущество. Грэм увидел впереди разрубленное надвое тело молодого разбойника – одного из тех, что женились на своих пленницах.

Слева: лязг, хрип, клокотание и рык Романа с палубы:

– Сдавайтесь! Бросайте мечи и сохраните жизни!

Минотавр – весь в крови, четыре обломанных древка стрел в шкуре – взревел и бросился вперед, размахивая топором. Разбойники попятились, окружая гиганта. Огромный топор жужжал, словно шершень, разрубая воздух и отгоняя воинов. Грэм мгновенно рассчитал расстояние и когда топор просвистел возле самого носа, прыгнул – клинок разрезал открытое горло минотавра, – и нырнул под руку. Брызнул фонтан крови, рисуя причудливый рисунок на взрыхленном сапогами берегу. Муталюд крутнулся волчком и забился в агонии.

Раненого в плечо ящера теснили Ян и Суи. Они, как два коричневых демона, кружили вокруг, нанося быстрые короткие удары. Тело ящера покрывалось мелкими ранами. Он мог отбивать только половину ударов и с каждым новым выпадом коричневых демонов слабел, пока не стал на одно колено. Ян расхохотался и вонзил длинный меч прямо в сердце муталюда. Он вздрогнул, выронил клинок и завалился на бок.

На палубе пленных солдат уже вязали и скидывали в воду, где их принимали и тащили на берег, тяжелораненых просто добивали и постепенно крики и стоны прекратились. Только в небе продолжался возбужденный гомон воронья и нетерпеливые крики грифов.

Рулевым оказался монах, который тут же поднял руки и затараторил:

– Я мирный служитель бога, у меня жена и семеро детей, я не беру в руки оружие, но если богу угодно, чтобы я стал на вашу сторону, то я буду самым преданным служителем вам. Я всегда следую путями Господа…