Владимир Эйснер - Рыбак и Сара

В первый же день вечером Рыбак подобрался к табунку «дикарей» на расстояние в полста шагов, спрятался за кочкой, и только положил на мушку ближнего оленя, как прямо над головой загагакал, запричитал Саблер. «Барашки» взяли с места в карьер и скрылись.

От-т, злодей! Мысленно охотник уже варил ароматный шулюм из оленьей грудинки и огорчению его не было предела.

Та же история повторилась на второй день утром. Создалась нелепая ситуация: в тундре сотнями тонн двигалось мясо, парень имел лицензию на отстрел трёх оленей для себя, а питался кашей.

«Разорю гнездо. Если не улетит, – убью. Не голодать же из-за этого нахала!»

Гнездились Саблеры на кочке в ста шагах от избы, но на левой стороне протоки. Несколько гребков вёслами – и вот оно гнездо на кочке. Чайки разом перестали гагакать и с печальным: «Кья-оу, кья-оу, кья-оу!» стали кружить над головой человека. В гнезде было три крупных, конусовидных, серых в крапинку яйца. Раздавить, раскидать ногами и убить надоедливых птиц?

И вдруг Рыбак услышал внутренний голос, анекдоты про который так любил травить в мужской компании.

«Значит, раздавить-растоптать? Раскидать ногами эту кучу травы и пуха?

И ничего другого кроме «убить-раздавить» в пресветлую голову Царя Пироды не приходит? Не хочешь признаться самому себе, что Саблер прав? Это он застолбил участок, это его территория! Разве ты не известил бы гостей твоего дома о грозящей им опасности?»

Несколько минут чесал он затылок у гнезда, и с каждой секундой уважал себя всё меньше и меньше.

Наконец, отправился восвояси. Но одно яйцо всё же конфисковал: «Троих птенцов вам не выкормить, ещё спасибо потом скажете. А мне будет яичница вместо каши!»

Решив осмотреть противоположный берега озера, обнаружил целую «деревню» маленьких нырковых уток морянок: с десяток гнёзд в кустах карликовой берёзы, в десятке метров друг от друга, над самым берегом.

В гнёздах было по два-три яйца, значит, свежие.

Уточки сорвались и улетели, а селезни плюхнулись в текущую по льду воду, выставили вверх смешные острые хвостики и громким криком: «А’aулл ы а’aулл ы , а’aулл ы !» – стали выражать своё возмущение.

– Никаких тут нет аулов, а есть рыбацкая точка! Привыкайте к хозяину!

И хозяин, ничтоже сумняшеся и безо всяких «грызений» совести, ограбил все кладки, взяв с новых подданных хазарскую дань «по белке с дыму», то есть, по яйцу с гнезда.

Счастливый, вернулся домой и приготовил себе яичницу-глазунью в огромной «семейной» сковородке. Всё одолеть не смог, оставил на завтра.

Ночью встал подрегулировать соляровую печку и глянул в окно: туман!

На холме, у вертолётной площадки, двигались тёмно-серые тени.

Туман что ли сгустился?

Протёр глаза: олени! Голов тридцать!

Сами пришли. А бегал за ними!

Дав стаду спуститься к избе, приоткрыл дверь и убил двоих, стреляя в голову, чтобы не было крови в туше.

Только взялся разделывать добычу, как прилетел Саблер, уселся неподалёку и поздравил Рыбака «с полем», как это принято у охотников.

– Гаг-аг! Гаг-гаг – о! Гаг-гаг – о-о-о!

– Не о-о-о, а О-ГО-ГО-О! – выпятил добытчик грудь колесом.

– Гаг-аг?

– Конечно, дам! И мяса, и жирка внутреннего, и требуху оставлю. Пируйте!

Саблер в восхищении закинул глову назад и защёлкал как аист. Под нижней половинкой клюва у него обнаружилось ярко-красное пятно.

– Да ты, паря, красав е ц!

Сам белый да сизый, лапы розовые, клюв жёлтый, а под клювом красный знак. Небось, дамы млеют?

– Гаг-аг… – Саблер оглянулся на скромно сидящую на гнезде Саблю, низко склонил голову и почесал затылок клешнятой перепончатой лапой:

– Кья-оу! Кья-оу, – оу…

– Вот, то-то же! Дамы, они такие…

Едва сняв с туши шкуру, охотник отрезал хороший кусок мяса и бросил Саблеру. Тот подхватил его, отнёс подруге и вернулся. Сел на этот раз так близко, что Рыбак мог бы коснуться его рукой. Получив угощение, отлетел ко кнезду и там они с Саблей устроили пир на всю кочку.

Вскоре вешние воды прорезали себе русла через зимние покровы рек. Двухметровые льды стали ломаться, крошиться и рассыпаться на длинные, прозрачные иглы. Температура поднялась до плюс восьми, появились первые комары, а с ними кулички, варакушки и ласточки. Тундра наполнилась запахом растущих, набирающих силу трав и мелких резных листочков карликовой берёзы.

Всего-то с ноготь мизинца эти листочки, но пахнут волнующе и ярко, пахнут настоящей берёзой, пробуждая воспоминания детства.