Владимир Кривоногов - Санай и Сарацин. Изюминка

Они встретились. Такое случалось и раньше, но нечасто.

Эти четверо крепко пожимали руки друг друга, уважительно прижимаясь плечами и похлопывая по плечу ладонями. Улыбались, балагурили и, конечно же, не опасаясь, завернули в тихий бар под вывеской «Mõnutunne» 1 1 Mõnutunne – изюминка (эстонский яз.). за пределами передового периметра. Здесь, за кромкой кромешных ужасов Чернобыльской зоны отчуждения, на площадке №13 в секторе ответственности Эстонии был настоящий сталкерский рай.

Пользуясь заторможенной толерантностью местного военного контингента и неожиданной гиперактивностью торгашей и перекупов той же прибалтийской национальности, простые бродяги спокойно выходили к «эстам» для проведения отпуска или мимолетного отдыха, да и все уважаемые сталкерские кланы со временем перенесли сюда свои базы–скобарники 2 2 Скобарник – склад, скрытное хранилище (жарг.) . Но не только они – бандиты и наемники тоже.

Именно тут процветал черный рынок оружия, снаряги, а также всех сопутствующих товаров от фонарика до любых индивидуальных приборов защиты и коммуникации, конечно же, здесь лихой народ продавал и покупал артефакты, а также некоторые запрещенные вещицы, не имеющие ни описания, ни систематизации.

– А вы так вдвоем и чалитесь? – хохотнул Процессор, отодвигая стул и усаживаясь за стол с холщовой скатертью – недорогой, но чистой.

Интеллигентный Сарацин, молчаливо улыбнулся в ответ, а его напарник Санай быстро парировал:

– А ты так и бродишь по дикому радиоактивному полю рослым бобылем? Мутантов своими габаритами и интеллектом пугаешь!

– Я, между прочим, всего на восемь миллиметров выше тебя, а это значение в рамках допустимых погрешностей. Можно предположить, что мы с тобой одного роста, в рамках среднестатистических измерений.

Сарацин привычно хихикнул, зная нрав своего друга, он не сомневался, что их всех сегодня ждет веселый незабываемый ужин, плавно перетекающий в завтрак, а бывало и в обед следующего дня. Под заумные разговоры Процессора бывалый снайпер Сарацин иногда засыпал прямо за столом, но проснувшись, всегда наблюдал одну и ту же застывшую картинку.

Происходило так: сидящий в алкогольном ступоре и как будто бы не участвующий в общем разговоре их друг и собутыльник, сталкер–одиночка по прозвищу Герасим молчаливо взирал на спорящих, закусивших удила, переростков – пулеметчика Саная и его вечного оппонента сталкера–следопыта Процессора. Эти заумные недоумки, по мнению Сарацина, не могли успокоиться и все время друг над другом подтрунивали. Поэтому вступать в разговор можно было с любого места, даже если ты последние пару часиков честно провел, уткнувшись обветренной мордой лица в тонко нарезанные куски сала с чесноком или, скажем, в застывший жир, первоначально вытекший из котлеты «по-киевски».

Всегда можно было открыть глаза и, позевывая, кинуть начальную фразу, ни к кому особенно не обращаясь, так сказать, для затравки:

– Да, ладно?

И всегда в таких случаях первым откликался Процессор:

– Сарацин, вот скажи, пожалуйста, своему напарнику, что он тупой сапог и ничего разумного понять не в состоянии.

Санай тут же бросался в контратаку:

– Куда уж нам, дурилка, ты заумная! Да как же нам, простым смертным, тебя понять, если ты своим перегревшимся процессором ничего путного сформулировать не можешь.

В этот момент Процессор всегда показывал пальцем на Саная и, преданно заглядывая в глаза Сарацину, риторически спрашивал:

– Вот видишь?

А молчаливый сталкер Герасим в такие моменты непременно оживал, возвращаясь из дымной алкогольной нирваны в не менее дымную алкогольную действительность, и хрипло возвещал:

– Мужики, давайте бахнем!

В общем, все, как всегда, но друзьям такие затяжные посиделки нравились, и никто ни на кого не обижался.

Сегодня встреча четверых товарищей начиналась, как и прежде.

– Пацаны! – по старинке воззвал к друзьям Сарацин. – Давайте сначала закажем хавку и ханку, а потом спорьте хоть до посинения, а то мы с Герасимом сейчас умрем от голодухи, так и не выпив ни граммулечки.

Процессор захлопнул рот и, вдруг повернувшись к стойке бара, громко позвал:

– Фрау Марта, комм зи биттэ! Гив ми цвай литрен водка унд дер закускен. Унд шнеллер, биттэ, майн либэн мэдхен–герл.

– Прямо полиглот, – хохотнул Санай.

Сарацин солидарно хихикнул, и с удовольствием наблюдал за тем, как эстонская официантка, бодро потряхивая знатными ягодицами, быстро приблизилась к столу страшных, по ее мнению сталкеров, и замерла, негромко прошуршав накрахмаленным фартуком, не в силах вымолвить ни слова.