Александр Аннин: Корректировщик

И высоко оплаченные мемуары в виде незримых килобайт информации улетели в пятое измерение – бесконечность под названием Интернет. А там, безошибочно отыскав свою цель, осели в почтовом ящике издательства «Скиф».

Ванников перевел дух. Ему не сиделось на месте, и Петр Игнатьевич вновь вышел на аллеи поселка. Принялся подбадривать себя песенкой, которую услышал недавно в исполнении загулявших деток из какого-то домины-мастодонта: «Дождик мне в харю, и ветер мне в харю, а я все х…рю, х…рю, х…рю».

Этот мотивчик привязался к нему с самого утра. Петр Игнатьевич оделся потеплее, поелику денек не баловал, и отправился на прогулку в соседний лесок. Дождик и ветер в самом деле норовили вцепиться в харю…

Возвращался в коттедж он раньше обычного. С одной стороны, шестьдесят лет – тот возраст, когда с погодой уже надо считаться, а с другой – Петр Игнатьевич спешил в последний раз засесть за компьютер.

Еще издалека он вновь залюбовался своим красным домиком с охряной крышей из металлочерепицы. И в который раз испытывал чувство удовлетворения, словно поставил жирную галочку напротив еще одной строки в перечне важнейших дел жизни…

Нечто подобное Ванников чувствовал в тот день, когда купил на рынке отличный итальянский плащ из мягкой кожи, стильными молниями и цигейковым воротником. В генпрокуратуре над ним подтрунивали: что это ты, Петр Игнатьевич, оделся как вахлак из Череповца, который дорвался до денег и приехал в Москву отовариваться! Сейчас, дескать, кожаные плащи уже не в моде. Солидные, мол, люди носят короткие английские пальто из верблюжьей шерсти.

Откуда им всем было знать, что стареющий Ванников наконец-то осуществил тайную мечту своей молодости? Тогда, в середине семидесятых, он впервые увидел в универмаге настоящий турецкий кожаный плащ за 900 рублей. Это была немыслимая, хамская цена, да и плащи продавались лишь сдатчикам мяса со своих приусадебных хозяйств… А ему, тридцатилетнему, так захотелось тогда иметь такой плащ!

И вот он добился своего – как Киркоров, который женился-таки на Пугачевой, о чем он якобы мечтал еще в период полового созревания. У всех свои заморочки в этой жизни… И, подобно тому, как, говорят, Киркорову после свершившегося факта женитьбы Пугачева стала вроде бы до лампочки, так и Петр Игнатьевич, вдоволь налюбовавшись обновкой, аккуратно упаковал ее и убрал на антресоль. В самом деле, не вахлак же он из Череповца (или Чернигова?), чтоб на седьмом десятке ходить в таком плаще!

Ванников, убежденный в прошлом коммунист, вынужден был признать, что лишь сейчас, при новой власти, наступило время исполнения самых затаенных, несбыточных желаний… Наступило, разумеется, не для всех соотечественников, да ведь такого и быть не должно. Ни один режим не додумался вводить уравниловку в мечтах. У Петра Игнатьевича мечты были скромными: вот свалит мемуары и поедет за границу, в Париж. Будет стоять у подножия Эйфелевой башни, покуривать и плевать в воду, где стайками ходят уточки и желтые осенние листы платанов… Ах да, он же не курит, да и не курил по-настоящему никогда! Жаль, жаль.

Из того же разряда сладостных видений была и давнишняя мечта заиметь на старости лет собственный кирпичный дом со всеми удобствами, чтоб по утрам раскланиваться с такими же солидными, неторопливыми соседями, вынимать газеты из почтового ящика, читать их за чашечкой кофе в кресле-качалке…

И никаких тебе визгов безумной соседки, пьяных дебошей за стенкой, нескончаемых шлягеров, несущихся из разных концов панельного дома, где, кажется, слышен каждый чих в каждом углу.

И ведь сбылось, почти все сбылось!

Конечно, нечего было и надеяться, что кто-то там, в поднебесной сфере, сжалится над старым служакой и выделит ему кирпичный коттедж, да еще в таком замечательном месте. Построить за свои кровные? Но откуда у госслужащего такие деньги? Петр Игнатьевич никогда не брал не только ни рубля взятки, но даже за обед с собеседником – будь то свидетель или потерпевший – платил из своего кармана.

И вот, как говорится, подфартило старому хрычу… Вскоре после выхода на пенсию, то есть несколько месяцев назад, ему на московскую квартиру позвонили из издательства «Скиф» и предложили фантастический контракт: напишите, мол, господин Ванников, книгу мемуаров о расследовании одного крупного дела 1991 года. Тогда намечался грандиозный процесс по делу шарлатанов из секретного НИИ Минобороны. И не просто шарлатанов, а, можно сказать, казнокрадов.