Александр Аннин: Корректировщик

То, что старуха рано или поздно закончит жизнь плачевным образом, сомнений у бывшего следователя не вызывало. Он понял это с первого дня их знакомства. И все то время, а точнее – полгода, пока Петр Игнатьевич имел сомнительную честь время от времени лицезреть ее, вдова академика была, мягко говоря, подшофе. А доктор Градов, с которым Ванников как-то разговорился на прогулке, однозначно считал старуху потенциально опасной шизофреничкой с ярко выраженным суицидально-садистским синдромом.

Но мизансцена смерти Ардашкиной превосходила самые мрачные режиссерские фантазии. Пользуясь своим недавним служебным положением, Петр Игнатьевич проник на участок соседки, когда там хлопотала бригада из местного райотдела милиции и межрайонной прокуратуры.

Зрелище в утробе импровизированного склепа было и величественным, и отталкивающим одновременно. В глубокой, ровной могиле, на подушке надувного матраца покоилась голова Веры Ильиничны; лицо ее было скорбным и будто плачущим. Вместо свечки руки сжимали высокую бутылку текилы.

Можно было предположить, что пьяная Ардашкина вышла ночью побродить по саду (гм, будто привидение, что ли?) и случайно упала в могилу. Но нет, этот вариант опровергался наличием аккуратно поставленной на дно ямы алюминиевой лесенки, а также удобной позой Веры Ильиничны. Диким было и само появление могилы и некоего подобия склепа на территории дачи, а всего циничней смотрелся бронзовый бюст Веры Ильиничны с каким-то венцом кровавых фонариков.

Непосредственной причиной смерти, как быстро определил незнакомый Ванникову судмедэксперт, было вовсе не алкогольное отравление и даже не весьма распространенный среди пьяниц случай захлебывания спиртным или собственной блевотиной. Нет! Ардашкина просто замерзла. Замерзла до остекленения.

Прислушиваясь к разговорам оперативников, Петр Игнатьевич отметил про себя еще одно странное, чертовски странное обстоятельство. Оказывается, под утро какой-то мужчина позвонил в местное отделение милиции и буднично сообщил, что в «Серебряных ключах» на участке номер такой-то, в самодельной могиле, замаскированной деревянной беседкой, находится труп только что умершей женщины. Вот так!

И как же это, скажите на милость, понимать? Да очень просто. Мол, спектакль окончен, режиссер-постановщик ставит об этом в известность публику и отправляется почивать.

– Как вам участочек, Петр Игнатьевич? – деловито осведомился кто-то за спиной Ванникова.

Пенсионер оглянулся и увидел доктора Градова, одетого в дорогой плащ и шляпу.

– А что? – не сразу дошел до бывшего следователя смысл вопроса, прозвучавшего на редкость неуместно.

– А то, – Градов подошел поближе, – что прямых наследников, если я не ошибаюсь, у покойной нет, да и вряд ли дачка зарегистрирована была чин-чинарем… А ваш-то коттедж по соседству. Не подумать ли вам о том, чтобы округлить владения? Выгодней капвложения не придумаешь.

– Ну, а вы сами-то что же, в таком случае? – с откровенной неприязнью поинтересовался у доктора Ванников.

Градов оторвался от пристального изучения лица покойницы, посмотрел недоуменно.

– Я? А что я? Мой-то участок на другой улице. Иное дело – дом Хрипуновых… Тут я пожалуй, рискнул бы вложить денежки. Вот кончится следствие, пройдут полгода поиска наследников. Можно будет и поторговаться…

Петру Игнатьевичу явственно почудилось, что цинизм Градова был каким-то искусственным, нарочитым. Неспроста это, ох, неспроста… Интуиция подсказывала бывшему следователю генпрокуратуры, что психиатра меньше всего на свете интересует кровавый особняк Хрипуновых и говорит он о нем лишь для того, чтобы закинуть какую-то удочку… Но какую?

«Стар ты стал, Петр Игнатьевич, да и в молодости полетом фантазии не блистал»…

С этим невеселым диагнозом, выданным самому себе, Ванников, кряхтя, поплелся домой. Сам не зная почему, но он твердо знал, что ему предстоит сделать немедленно. А именно, влезть в Интернет, набрать адрес электронной почты издательства «Скиф» и перегнать им весь имеющийся на сегодня текст мемуаров о деле сверхсекретного НИИ Министерства обороны за 1991 год. А на сегодня имелся уже практически весь текст – разве что страниц двенадцати-пятнадцати не хватало. Их он закончит набирать на компьютере за сегодняшний день. Перегнать, немедленно перегнать весь материал!

Почему же так заторопился почтенный пенсионер, что заставило суетиться заслуженного ветерана прокурорской службы? Трудно сказать. Просто Петру Игнатьевичу Ванникову вдруг стало очень страшно и одиноко. Но по опыту он знал: если человек уже успел переслать компромат куда следует, то убивать его нет больше никакого смысла. Как правило, подобные убийства происходят до, а не после успешного «слива» в заинтересованные инстанции.