Ольга Репина - Жабьи дети

На этом месте своих тяжких раздумий мадам Женевьева вдруг подпрыгнула, как будто ее ударило током. Боже, разве можно оставлять Дениз в доме, куда приезжает ее племянник? Допускать ее в дом, где будет жить молодой красивый неженатый мужчина, это значит не желать себе добра! Может, воспользоваться случаем и отказать ей от места? Это надо срочно обдумать и обсудить с Эммой Додар, хозяйкой лавки, где Дениз два раза в неделю закупала продукты. И, естественно, Эмма, как женщина практичная и наблюдательная, сложила об этой девушке свое мнение.

Мадам Женевьева подумала, что сегодняшнее посещение съестной лавки – это обязательно. Во-первых, посплетничать, ведь Эмма лучше всех знает население городка, знает, кто чем дышит и что из себя представляет и по моральным качествам, и по толщине кошелька. Во-вторых, сама лавка или «шаркютери», – это то место, без которого не может обойтись ни одна местная хозяйка. Лавка расположена очень удобно, в центре Понтабери, на углу улиц, по которым гуляющие спускаются к морю, ходят в церковь и на базар. В-третьих, ее владелица – мадам Додар, была любимой ученицей у покойной сестры мадам Женевьевы. Именно в ее семье, на вечеринке, куда пригласили молоденькую и хорошенькую учительницу, сестра Анетта и познакомилась со своим соблазнителем, а затем и мужем. История эта много лет назад наделала шуму в их маленьком городке. Сестра умерла, мадам Женевьева вот уже больше тридцати лет воспитывает своего племянника Франсуа, никогда не знавшего ни отца, ни матери. А владелица съестной лавки, мадам Додар, всю жизнь делает небольшую скидку для семьи Лаке. Мадам Женевьеве всегда казалось, что хозяйка лавки как будто чувствует вину за ту обузу в лице племянника, которая взвалилась на семью Лаке по причине ее, мадам Додар, существования.

Итак, решено. Сегодня за покупками она пойдет самостоятельно. Конечно, Дениз это не понравится, так как подобный шаг хозяйки лишит ее очередной возможности пофлиртовать с парнями возле таверны на площади и полакомится лимонадом в лавке.

Мадам Женевьева начала спускаться по лестнице в подвал, чтобы проверить припасы. Спуск был довольно крут, поэтому она крепко держалась за перила. Включив свет, мадам Женевьева отыскала нужный ключ на связке, вставила его в замочную скважину и с трудом повернула. Замок щелкнул, тяжелая дверь поддалась и открылась. «Вот, что значит отсутствие в доме мужской руки», – подумала Мадам Женевьева. Был бы жив муж, или Франсуа чаще бы наведывался и интересовался хозяйством, разве толкала бы она немощным плечом эту растреклятую заедающую дверь?

Мадам Женевьева зашла в кладовую и не двигалась секунд двадцать, пока ее слабые глаза не привыкли к тусклому свету лампочки под потолком. В кладовой, как и везде в доме, был образцовый порядок. Стены побелены, паутиной по углам и не пахнет, деревянные полки вытерты от пыли, а железные выкрашены желтой краской и выстелены свежей бумагой. Количество заготовок на этих полках на всех, кто попадал в эту кладовую, производило неизгладимое впечатление. Соления и варенья стояли строем в стеклянных банках, украшенных этикетками, на которых значился месяц изготовления и название продукта, написанное каллиграфическим почерком. Тушеная свинина и колбасы, залитые толстым слоем жира, покоились в железных банках. Утиные и куриные яйца аккуратно сложены в специальных керамических емкостях, застеленных выбеленным холстом. Мешки муки и сахара стояли под стеной. Связки золотистого лука аккуратно заплетены в косы и подвешены на одной из балок. Кочаны капусты и морковь разложены по нарядным плетеным корзинкам, которые мадам Женевьева сама выбирала на ярмарке, где местные крестьяне-умельцы продавали свой товар. Сейчас не сезон, но осенью кладовая пополнялась яблоками, окороками, копчеными тушками гусей, бутылями с кальвадосом и первоклассным вином. Без полного рта слюны в такую пору никто и никогда у мадам Женевьевы из этого хранилища кулинарных наслаждений не выходил. Однако слюной во рту вы могли при визите к ней и ограничиться, ибо мадам была на редкость бережлива и лишний раз незваного гостя к столу не приглашала.

Так случилось, когда перегорела электрическая проводка, и нужно было произвести мелкий ремонт. Дениз вызвала местного электрика, мсье Банбёфа, который долго еще вспоминал скупость старой Лаке, не угостившей его даже рюмочкой кальвадоса, бутыли которого громоздились в кладовой! И не отрезавшей ломтика буженины, а ведь балки прогибались под тяжестью окороков!