Ольга Репина - Жабьи дети

– Зато стабильно, – вставила мадам Женевьева.

– Стабильно, – согласно кивнул Шарль. – Да все равно мне на жизнь не хватало. Сейчас я сам себе хозяин. Хочу – выйду в море, не хочу – лодку чиню или в таверне, у мсье Жана, вино пью. Я вольный житель Вандеи. А в таможенной конторе я целыми днями только и делал, что бумажную пыль глотал и чуть в канцелярскую крысу не превратился.

Тут он прикусил язык и искоса глянул на мадам Женевьеву, ведь в городке ее покойного мужа за глаза называли именно так – «канцелярская крыса».

Но Шарль зря опасался. Мадам Женевьева его совсем не слушала, ее мысли были где-то очень далеко.

– Ну, так я поехал, – сказал Шарль, садясь на велосипед и оглядываясь на свою собеседницу, застывшую на крыльце.

Он оттолкнулся ногой от земли и бодро закрутил педалями.

Только тут мадам Женевьева, задумавшаяся о своем племяннике, который был одного возраста с Шарлем, заметила, как тот уезжает.

– Шарль, – слабо прокричала она ему в след, – а как твоя матушка, выздоравливает?

Шарль что-то прокричал в ответ, но так как он был уже довольно далеко, а мадам Женевьева была глуховата, то она ничего не разобрала, но подумала, что если бы мадам Орсэ чувствовала себя хуже, ей об этом бы сразу же донесла прачка, которая доводилась крестной Шарлю.

– Передавайте ей привет! – снова слабо прокричала мадам Женевьева.

Шарль снял кепку с головы и покрутил ею в воздухе, как бы дав понять, что услышал пожелание мадам Женевьевы.

Она, вздыхая, медленно направилась в дом. Мадам Женевьева расстраивалась потому, что болезни ее одногодок, каковой и была мать Шарля Орсэ, напоминали ей о ее возрасте и все увеличивавшейся немощи.

Вот, например, до сего дня она не держала кухарку. Но, видимо, придется таки нанять еще одного работника в дом, потому что с приездом Франсуа работы прибавиться. А по сегодняшним хлопотам и затраченной на это энергии она поняла, что ей без еще одной помощницы не справится с возросшим количеством дел по хозяйству.

Как быстро прошла жизнь. Только недавно она и ее подруги по школе бегали в белых передниках причащаться к отцам иезуитам. После этого радостные и нарядные они гурьбой возвращались в городок, строя глазки проезжавшим в тележках парням. И вот уже ничего кроме болезней и одиночества не осталось. А ведь она так хотела выучиться ездить на велосипеде, скакать на лошади в дамском седле (ах, как это романтично) и летать на аэроплане! А вместо этого она на протяжении двадцати лет исполняла роль хорошей хозяйки и преданной верной жены таможенного чиновника – «канцелярской крысы», как неосторожно сказал сегодня Шарль. Он думал, что мадам Женевьева не заметила его оплошности. Но нет, он ошибся. Ей не нравилось, как называли ее мужа в городке, но сделать ничего уже было нельзя. Крепче всего прилипают к людям прозвища, которые дает народ, и вытравить это из памяти обывателей невозможно. Поэтому, лучше не понимать намеков, прикидываясь глуховатой, как она и делала.

Мадам Женевьева опять вздохнула, но теперь уже по поводу новых трат на кухарку, и принялась перебирать в уме подходящую кандидатуру на эту должность. Надо будет оповестить всех, что ей необходима опытная и недорогая кухарка, которая хорошо умеет готовить местные блюда, ведь они сытны и не так дороги, как кухня парижан. Конечно, Франсуа привык у себя обедать по-другому, но зато мадам Женевьева постарается познакомить его с кулинарными изысками его родной Нормандии. И она принялась в уме перечислять все интересные на ее взгляд блюда, которые бы понравились ее племяннику. Получилось немало. Даже если Франсуа останется надолго, в чем мадам Женевьева сильно сомневалась, поскольку знала, что племянник предпочитает столицу, то она не ударит в грязь лицом перед своим единственным и любимым родственником.

Мадам Женевьева автоматически протирала уже до блеска начищенные посеребренные подносы и подстаканники в старинном буфете и продолжала думать о кандидатуре приличной кухарки.

Итак, прежде всего, о подыскиваемой кухарке должна узнать хозяйка съестной лавки – мадам Эмма Додар и крестная ее дорогого племянника – мадам Соваж. Обе были как бы связующим звеном для мадам Женевьевы уже несколько лет. Она мало передвигалась по городку и предпочитала проводить время в своем доме. К этому кругу можно было приписать прачку, приходившую два раза в неделю и приносившую новости из городка, и владельца небольшого трактира, в котором собирались небогатые рыбаки. Он дружил с покойным Пьером Лаке, и вместе со своей женой не реже двух раз в месяц посещали одинокую вдову. Этим круг общения мадам Женевьевы и ограничивался. Служанка Дениз не в счет. Она взбалмошная и глупая девица, даже не окончившая начальной муниципальной школы и не имеющая понятия о хороших манерах! Что она может рассказать мадам Женевьеве? Свои глупенькие мечты о богатом женихе? Да кто из богатых на нее позарится? Сейчас хотят видеть рядом женщин домовитых и образованных, а не сельских финтифлюшек. Если бы не просьбы бывшей горничной, матери Дениз, мадам Женевьева никогда бы не держала в доме эту, с позволения сказать, «жужелицу». Нет, не будет толку от Дениз.