Иван Калина: Возврату подлежит. Ты стал другим. Беги!

– А я? Где был я? – забеспокоился Глеб.

– Откуда я знаю? Мы не созванивались. А какая Катюша…

Глеб разозлился на врача. Охает как романтичная барышня, совсем мозг застило?

– Семнадцатое июня! – горячился он. – Именно такое число я помню последним. У меня был приступ. Значит, ты должен был про него знать. Я помню, что пытался дозвониться тебе.

Его горячность передалась и Сотееву. Он раздраженно засопел.

– До вылета звонка не было. А в самолете я отключил телефон.

– А когда ты вылетел? В котором часу?

Сотеев сморщил лоб. Глеб опять разнервничался.

– Давай, вспоминай. Если у нас идентичные симптомы, прошлое ты должен помнить, как вчерашний день.

– Я помню, – огрызнулся Захар. – Вечером в восемь пятнадцать. Время вылета самолета. Место девятнадцатое. Я сидел у окна. Все было как обычно, как в сотнях перелетов. Я уж и сам думал, голову ломал. Уверяю – ничего сверхнеобычного.

– А с Катюшей ты где познакомился? – вдруг спросил Глеб. Сотеев не сразу нашелся с ответом.

– Накануне. В баре.

Ну это ясно, Сотеев в своем амплуа.

– И что? Эта девица тебе так понравилась, что ты взял ее с собой на курорт? Вот так, на другой день?

– Слушай, отвали, а? Это мое личное дело. – Сотеев отвернулся.

Но Глеб и не подумал сбавлять обороты. До скромности ли сейчас? Он чувствовал, что подцепил начало какой-то интересной схемы.

– В нашем деле любая деталь может быть важной.

– Ты маньяк? – теперь уже Сотеев выходил из себя. – Тебе всюду мерещатся интриги и преступления. Заняться больше нечем?

– Да. Представь себе, тут больше нечем заняться! Так, может, ты расскажешь, с чего это ты придумал взять с собой неизвестную девицу, с которой ты был знаком всего несколько часов?

– Да не брал я ее с собой! Просто… она случайно оказалась в том же самолете и том же отеле. Ну не приятное ли стечение обстоятельств? – Сотеев уже орал, хоть и сам слышал, как все это фантастически звучит.

– Стечение обстоятельств? – Глеб чуть не задохнулся от саркастического смеха.

– Тогда мне показалось это милым совпадением. – Сотеев как-то сразу сник. – Сейчас понимаю, что глупо повелся… Но откуда мне было знать! В отличие от тебя мне не чудятся везде заговоры и шпионы.

– Да боже упаси!

– Я понял, к чему ты клонишь. Катя состоит в некой мифической группировке. Она подсыпала мне какой-то порошок, либо сделала укол, и я впал в забытье, меня перевезли сюда. Так же, как и всех остальных? Так?

– Возможно, – задумчиво протянул Глеб. – Это как один из вариантов.

– Но зачем???

Из палатки напротив высунулся сонный профессор.

– Извините, который час? – спросил он, близоруко прищуриваясь.

– Мы без часов, – ответил, как можно любезнее Глеб и потащил Сотеева за рукав, перешел на шепот. – Тут надо быть аккуратным в разговорах. Не знаешь, кому можно доверять, а кому – нет.

– Ты что-то знаешь про них? – тоже тихо спросил Сотеев, оглядываясь на палатку профессора.

– Короче, тут много непонятного. Но главное, отсюда выбраться. – Глеб был решителен как никогда.

– Ты все еще надеешься прорвать замкнутый круг? – Сотеев заинтересованно посмотрел на приятеля.

– А ты веришь в этот круг? Что это вообще такое – замкнутый круг, с чем его едят и как он получился? Кто его сделал? Боги? Люди? – Глеб напирал. – Нет никакого круга! Профессор сказал, что кто-то нарочно спрятал все отчеты о походе, вырвал страницы из его дневника, где он записывал все об экспедиции. Кто-то намеренно хочет, чтобы мы не знали, что здесь произошло. Копытов, кстати, тоже об этом знает. Вчера он пытался мне всучить бумажки под видом дневника.

Сотеев резко остановился.

– Что он тебе сказал?

– Да ерунду! Блефовал, чтобы перетащить меня на свою сторону.

По лицу Сотеев пробежала дрожь, словно рябь на воде. Но через секунду лицо снова стало гладким и спокойным.

– По-моему, ты сам себе противоречишь. Подумай. Ведь если кто-то страницы вырвал, пусть даже Копытов, значит, их кто-то писал. Допустим, сам профессор. А раз писал, значит, эта экспедиция сюда реально приехала, что-то искала, копала. И мы тоже здесь появились зачем-то…

Сотеев внимательно посмотрел в глаза Глебу, как смотрит врач на больного. И Глебу нечего было возразить. Нечем было крыть. Верно, все верно. Но почему же тогда?.. Он безнадежно махнул рукой. Эх, опять такая классно выстроенная схема летела ко всем чертям.

– Не знаю, я пока не знаю, – уперся он. – Но я все равно докопаюсь. Кто и зачем привез нас сюда, кто стер нам память и заставил думать, что то, что мы не помним – было на самом деле?