Инна Живетьева - Стальное княжество. Книга 1. Цена свободы

– Неважно, – остановила кадета Сима. – Мы подслушали: в доме живут только Варлам и несколько стражников. Дарл бывает набегами, сейчас снова уехал. Нас продать торопится. Постарается всех разом.

Влад резко выдохнул и склонился над миской. Первые картофелины он проглотил как гусь, не жуя. Оставшиеся обсасывал, точно конфеты, потом раздавливал языком и медленно пережевывал.

– Время, – крикнул Варлам.

Солнце опустилось к горизонту, вытянулись длинные тени – к лесу, на свободу. Славка пристроил камень и оглянулся: не убрано и четверти. Завтра, наверное, снова погонят работать. Руки плетьми повисли вдоль тела.

– Чего встал! – прикрикнул охранник. Пес поддержал его, рыкнув. Кривые желтые зубы обнажились под приподнявшейся губой.

Пришлось снова брести на поле. Земля мягко прогибалась под ногами, и Славка мотнул головой. Так, ухватить вон ту ветку, она растопыристая, но вроде бы легкая. И медленно-медленно понести к куче. «Не успел», – пожалел Славка, когда к облюбованной ветке прихромал Рик. Кадет протянул руку, но вдруг качнулся и упал ничком.

Подскочил стражник.

– Вставай, жабеныш!

Пнул с размаха в бок. Рик скорчился и застонал.

– Не трогайте его! – к стражнику метнулся Алешка.

– Чего-о?

– Не смейте.

Охранник кивнул подошедшему товарищу:

– Видал щенка? – и лениво толкнул Алешку ладонью в лицо.

Тот вспыхнул, зверенышем бросился на бородача. Изумленный стражник одним ударом сшиб мальчишку, добавил сапогом в живот. Славка кинулся на помощь, но от него отмахнулись, точно от мухи. Грохнулся – локтем об землю, аж искры в глазах. Зарычал над ухом пес.

Алешку били молча, расчетливо. Он даже не пытался встать, а только сворачивался клубком и глухо вскрикивал. Мужики сопели, обрабатывая его сапогами.

– Хорош! – наконец остановился охранник. – Будет с него.

Его напарник вытер мокрый лоб и ковырнул пленника носком.

– Вставай, слышь? Да шевелись ты, дерьмо драконье, не насмерть пришибли.

Мальчишка завозился. С трудом, опираясь на одну руку и прижимая другую к животу, он приподнимался и неловко валился обратно. Славка проглотил комок в горле, стражники с ленивым любопытством наблюдали за этими попытками. Наконец у Алешки получилось сесть. Кровь из разбитого носа стекала на подбородок, тяжелыми каплями падала на рубаху. Мальчишка запрокинул голову и прижал ладонь к лицу.

– Ладно, ты… ну и ты, хромой, отползайте. Передохните чуток.

Алешка шмыгнул носом, сквозь пальцы все сочилась кровь. Посмотрел на Славку. Тот неловко отвернулся и присел, выковыривая из земли камень.

Горбун пришел, когда солнце почти скрылось. Печально качнул головой, глядя на свежие Алешкины ссадины, словно и впрямь посочувствовал.

– Все на сегодня.

Славка остановился и схватился за поясницу. «Я сейчас тут лягу и с места не двинусь», – подумал он. Рухнул на землю Влад:

– А я думал, что самое тяжелое – это копать на даче картошку, – сказал он, со всхлипом глотая воздух.

Им дали умыться в деревянном корыте. Оно стояло у сарая и собирало дождевую воду с крыши. Видно, ливни прошли давно, отдавало тухлым. Славка пододвинулся, уступая место Алешке. Тот зачерпнул зеленоватую воду, брезгливо поморщился, но все-таки плеснул себе в лицо, отмывая засохшую кровь.

Поужинали в сарае, девчонки принесли чугунок с пригоревшей на дне кашей. Маша оправдывалась:

– Ну как тут готовить?

Но и пригоревшую съели быстро.

Славка растянулся на полу. Мышцы ныли, а к утру заболят еще сильнее. Какой уж тут побег. Будь один – завыл бы от отчаяния. Но желающих пореветь и без него хватало – вон, Маша, например. А каково сейчас скрипачу, вообще жутко представить.

Расспрашивать кадета не было ни сил, ни желания. Только – спать.

…открыл глаза, не понимая, что его разбудило. Темнота, чуть разбавленная лунным светом из оконца. Сопение, дыхание. Поскуливание дворового пса. И – сдавленный всхлип совсем рядом. Славка попытался вскочить, но мышцы свело, и удобнее оказалось ползти к Алешке на четвереньках. Тот лежал, уткнувшись лицом в солому, плечи его вздрагивали.

– Эй, Лешка, – позвал еле слышным шепотом. – Сильно болит? Отшибли что? Почки?

Алешка резко вскинул голову и с задавленным стоном снова опустился на пол. Славка успел заметить заплаканные глаза, и его скрутило то же чувство неловкости, как тогда, на поле.

– А чего тогда? Ну?

Молчит. Кулаки стискивает. Потом глянул зло.

– Если бы просто больно! Противно… Как это противно! Я же ничего не сделал! Валялся, как… И ничего! Даже… ну… Там палки были, камни. Хватай и бей. А я!.. Струсил. Завтра опять. Работать пойду. Как будто так и надо. Как будто право они такое имеют. Я пойду, получается – соглашусь, да? Что я раб? Сам соглашусь! Сам себя в рабство!.. – Голос сорвался, и Алешка снова заплакал, зажимая себе рот.