Владимир Жуков: Сикстинская мадонна

– На комиссию товарищ вышел, и конкретно объяснил предельно: «Я, товарищи, болтун по жизни! Тайн нельзя мне доверять военных. Разболтаю все как есть секреты. Для шпиона я находка то есть! И мне в армии рядах не место. А возьмете грех на душу коли, призовете, на себя пеняйте, если выболтаю что нечайно. В трибунале расскажу, что честно вам о мании своей поведал на комиссии. И всем припомнят». Дискуссировать не стали даже.

– Неужели это правда было?

– Было. Знает все МАИ про это. Да подумай сам: ну кто захочет брать ответственность, когда сам мелет, призывающийся, вот такое?

– Что ж и мне вот так прикажешь тоже?

– А чего? Делов всего: помнешься, покраснеешь пять минут каких-то и свободен, не чешитесь, Вася! И проблема решена, дружище!

– Так встаем, на призывную скоро. Ну-ка вдруг и повезет взаправду.

Быстро встали и, умывшись споро, собрались и пошагали спешно в институт родной разок последний.

Возле самой проходной машина милицейская, а с нею рядом помощь скорая стоит. Студенты обступили их кружком. Глазеют.

Вздрогнул Леша:

– Вадик, глянь на пике институтского забора парень! – чуть не крикнул он. Тот смотрит – правда.

– Ничего себе картина! Ужас, – прошептал, перепугавшись, Вадик.

– Дикий! – Леша поддержал, и стали за картиной наблюдать печальной.

Не бывало никогда такого, на заборе чтоб в ХАИ вот так же бестолково жизнь закончил кто-то.

А забор был в институте добрым из стальных толстенных прутьев длинных, заостренных наверху. И надо ж, на добротную такую пику, как акула на гарпун, попался незадачливый студент – бедняга. Видно, он перелезал и просто поскользнулся, а копье не промах четко в нижнюю вонзилась челюсть. Струйки алые катились крови по одежде, орошая землю.

Наконец-то бедолагу сняли. На носилки и скорей в спецтранспорт тело мертвое от глаз досужих. И уехали машины шустро, не особенно которым рады большей частью, без каких, однако, человечество пока не может.

Гомон начался в толпе студентов.

– Пугачев из триста третьей это.

– «Б» поток.

– Видать, бедняга пропуск позабыл и вот полез растяпа.

– Да, без пропуска у нас не пустят, как-никак, а институт режимный.

– Уж куда еще режимней, только для шпиона тот забор и пропуск не препятствие, а человек вот бестолково попрощался с жизнью.

– Пусть режим, но разве пропуск трудно взять с собою? Разгильдяйство это.

– Он всегда ходил, как сонный будто, вот жестокая за то расплата.

– Это ж только умудриться надо, подбородком чтоб на пику точно.

Леша, слушая ребят, подумал: «А примета ни к чертям собачьим. Нехорошая примета – чую», только Вадику о том ни слова не сказал и, постояв немного, в институт друзья пошли, проверив пропуска сперва в карманах, правда.

Перед кафедрой уже военной Вадик:

– Вот она, – заметил другу, – настоящая беда, с твоею никаким не сопоставить боком.

И Алеша промолчал согласно.

Наконец-то кабинет 108, где комиссия уже хлопочет. У дверей его ребят с полсотни. Тут и те, кому служить, и те, кто поболеть пришел за друга также.

Вот один призывничок с улыбкой вышел, радостный такой, как будто человеку отвалили денег ни с того и ни с сего немало.

– Ну, куда?

– Да хорошо, в Батуми. Мандаринов обожрусь от пуза. В море Черном накупаюсь вволю.

На счастливчика вопросы тут же стали сыпаться, а из дверей же шустро выглянул майор знакомый, что на кафедре военной ведал подготовкой строевой и крикнул:

– Заходите! – и Алешу пальцем поманил. – А ну давай, Емелин.

И пошел тот в кабинет 108 за майором, побледнев. Войдя же отчеканил, как учили, четко и понятно:

– Лейтенант Емелин!

И умолк. И огляделся: «Боже!». Офицеров два десятка целых. Все полковники по большей части, восседают и глядят сурово.

Добролетов, генерал-майор, сам этот в центре, председатель все же. Вишневецкого же нет, конечно, стресс свалил последней встречи видно, непредвиденно такой ужасной для военного с большущей буквы.

«Хорошо что не придется видеть человека, – Алексей подумал, констатируя сей факт, – а то бы как в глаза сейчас смотреть во время безобразной авантюры новой?»

Покупателя суровый голос размышления прервал Алеши:

– Как, товарищ лейтенант, хотите на Иртыш?

И лишь собрался Леша отвечать, как покупатель снова:

– Просто техником сперва и сразу после срока двухгодичной службы инженерную представим должность. И с жильем у нас пока в ажуре. При условиях таких лишь глупый только в кадрах не остаться может.