Ильгар Сафат - Коридор Леонардо. Роман

Аркадий ошарашено смотрит на Коломбину:

– Рукой помахал, и просил передать… —

– Что? Что?, – хором вскрикивают Коломбина и Воздушная Гимнастка.

– Чтобы вы не курили!, – тихо, почти шепотом говорит Аркадий.

– Маленький мой! Не буду больше, не буду!, – Коломбина поглаживает пузо.

Крючков – смеется. Воздушная Гимнастка вот-вот разревется. Тушит сигарету. Развеивает руками сигаретный смог.

Коломбина захлебывается слезами:

– Мальчик мой! Маленький! Ведь это мальчик?! Рыжий мальчишку ждет!

– Мальчик.

– Наверное – рыженький, да? Небось, в папашу!, – Воздушная Гимнастка искренне радуется за подругу.

– Рыжий, да? Рыжий?, – уточняет Коломбина.

– Нет, он черный!, – наивно выдает Аркадий.

Циркачек внезапно охватывает оторопь. Женщины в глубоком замешательстве: не знают, как реагировать на слова Аркадия.

Теперь «магистр колдовства» заливается лучистым смехом.

– Что значит – «черный»?, – спрашивает Воздушная Гимнастка.

Аркадий пожимает плечами. Клоунесса в шоке: стоит, разинув рот. Коломбина, похоже, что-то припоминает.

– Не может быть, значит все-таки Тахидуль Хок!, – обращается она к подруге: – Это студент из Буркина-Фасо, помнишь, я тебе рассказывала! Но, ведь, это же было всего пару раз, не больше, ну раза четыре, максимум – пять…

– Похоже, в семействе клоунов назревает скандал?!, – Крючков откровенно злорадствует.

Наконец туалет освобождается: из него выходит лысенький человечек с портретом Че Гевары на плече.

– Ты ведь уступишь старичку?, – елейно спрашивает Аркадия Крючков, еще раз гладит его по голове: – Мне терпеть нельзя – возраст…

И не дожидаясь ответа, Крючков быстро шмыгает в сортир.

– Все, Рыжий меня убьет!, – причитает Коломбина: – Это он только на арене такой смешной. А по жизни – тот еще «клоун».

– Еще не вечер, подруга, подруга, еще не вечер!, – не сдается Воздушная Гимнастка, пытаясь своей уверенностью заразить подругу: – У Крючкова чудеса, сама знаешь, через раз получаются, сама знаешь, так что – шанс еще есть, – не горюй!

– Нет, это Тахидуль, точно! Я совсем про него забыла, про этого Тахидуля! Вылетел он у меня из головы, понимаешь? «Шоколадный заяц» этот, «сладкий на все сто»!

Коломбина что-то подсчитывает по пальцам:

– Точно. Все совпадает. Мы как раз с Рыжим тогда разругались, помнишь? Когда он в запой на два месяца ушел! Ну, вот!!

Глаза Коломбины увлажняются. Она вот-вот разревется.

– Послушай, пацан, ты ничего там не попутал? С окраской!, – в голосе у Воздушной Гимнастки появляются нотки неуверенности.

Аркадий отрицательно качает головой. Возвращается фокусник. Крючков выходит из сортира заметно повеселевшим, и даже как будто помолодевшим. Появляется он с репликой коверного:

– Оп ля, а вот и я! Эх, счастье стариковское: «кефир-чик, да теплый сортир-чик», вот и вся в жизни радость осталась. Эх!!

Коломбина плачет на плече у подруги. Аркадий виновато шмыгает носом.

– Ну, хватит, девчонки, слезы лить по мелочам! Ну, «черный», подумаешь, эка невидаль, мало мы что ли черных на Руси у нас вы-да-ви-ли. Тьфу ты, черт, ви-ды-ва-ли. Пошли-ка лучше ко мне – у меня бутылка шампанского заначена!

Крючков обнимает Коломбину за плечо, второй рукой обхватывает за талию Воздушную Гимнастку. Циркачки – в слезах – повисают у фокусника на седой груди.

Внезапно Крючков поворачиваясь к Аркадию:

– Спокойной ночи, мой маленький друг! Что-то мне подсказывает, что мы с тобой еще встретимся! Вот, попомни мои слова!

– Спокойной ночи. Дядя, а кто это был тогда, в коробочке?, – Аркадий озадачен всем случившимся.

– В какой «коробочке»? Ах, «в коробочке»… Тебе показалось… —

Хитро подмигнув Аркадию, Крючков выводит циркачек из тамбура.

За ними с грохотом захлопывается дверь.

Аркадий остается один. Заходит, наконец, в туалет.

На раковине он видит портняжные ножницы, забытые, по всей видимости, Крючковым. А рядом с ними – перья экзотической птицы.

Аркадий поспешно возвращается в купе. Входит в него.

Алмаев невинно похрапывает на своем месте.

Никита посапывает наверху.

Мать чуть приподнимается на кровати. Внимательно вглядывается в темноте в лицо сына.

– Аркадий – ты?, – спрашивает мать.

– Я, мам, я в туалет ходил.

– Спи. Дверь на щеколду закрой.

Аркадий, – стараясь не смотреть в зеркало, – закрывает дверь. Поднимается на верхнюю полку. Поворачивается лицом к стенке. На стене черными разводами играют жирные тени. Аркадий достает из кармана конфету, подаренную Крючковым. Кладет конфету в рот. Начинает ее потихоньку посасывать. Глаза слипаются.