Уилбур Смит - Пылающий берег

Он был совсем маленький. Сантен удивилась, до чего он был маленький, но дергал ручками и ножками, хватаясь за воздух и пинаясь. Лицо младенца было повернуто в другую сторону, но на головке она рассмотрела плотную шапочку из мокрых, прилепившихся к черепу черных кудрей.

Из-за спины между ногами показались руки старой женщины, которые подняли ребенка и забрали его. Сантен охватило пронзительное чувство, будто ее лишили чего-то самого драгоценного, но она была слишком слаба, чтобы протестовать. Потом пуповина тихонько задергалась, и Х-ани вручила ей ребенка, — в тот же миг раздался яростный и нетерпеливый вопль, такой, что сразу проник в самое сердце.

Смех Х-ани присоединился к сердитому реву, никогда еще Сантен не слышала от нее звуков, исполненных такой невообразимой радости.

— О-о, ты только послушай его, Нэм Чайлд! Он ревет, как настоящий львенок!

Привстав на ватных ногах, Сантен неуверенно шагнула перед собой, хотя мешала свисавшая пуповина, по-прежнему связывавшая ее единой нитью с младенцем. Мокрый красный комочек, с плотно сжатыми припухшими веками, пронзительно и гневно кричал в руках у Х-ани, широко открыв свой розовый беззубый рот.

— Мальчик, а, Х-ани?

— О, да, конечно, мальчик.

Кончиком указательного пальца она пощекотала крошечный пенис новорожденного, который тут же напрягся, словно подчеркивая этим свое недовольство, и выпустил в воздух мощную, изогнутую струю мочи.

— Смотри! Смотри! — Х-ани чуть не зашлась от смеха. — Он писает на этот мир! Все духи этого места станут мне свидетелями, клянусь, что сегодня родился на свет настоящий лев.

И передала орущего мальчика матери.

— Вычисти ему глазки и нос.

Сантен, как кошка, стала вылизывать сыну его крошечные припухшие веки, ноздри и рот, не нуждаясь больше ни в каких инструкциях.

А потом Х-ани снова забрала ребенка, руки ее двигались, как у опытного и хорошо знакомого с предстоящей процедурой человека. Мягкими, но крепкими белыми нитями, вытянутыми с внутренней стороны коры монгонго, она перевязала пуповину и отрезала ее молниеносным движением костяного ножа. Затем обмотала конец пуповины листьями дикой айвы, обладающими лечебными свойствами, и вправила ее на место.

Сидя на промокшей шкуре, измазанная собственной кровью, Сантен наблюдала за Х-ани блестевшими от счастья глазами.

— Ну вот, — проговорила довольная собой бушменка. — Теперь он готов к тому, чтобы его приложили к груди.

И положила мальчика на колени матери.

Сантен и ее сын нуждались в том, чтобы ими только чуть-чуть руководили. Нажав на сосок и выдавив из пего каплю молока, Х-ани дотронулась влажным кончиком до рта младенца, и он вцепился, как пиявка, громко зачмокав. Несколько мгновений Сантен не шевелилась, напуганная внезапной острой болью в животе, когда ребенок начал сосать, но боль быстро отступила, и она тут же забыла о ней, целиком и полностью завороженная тем невероятным существом, которое только что произвела на свет.

С необыкновенной нежностью развернула его кулачок, изумляясь совершенству каждого крошечного розового пальчика и каждого перламутрового ноготка размером с зернышко риса, а когда малыш вдруг на удивление крепко ухватился за ее палец, у Сантен сжалось сердце. Она поглаживала его влажные темные волосики, которые закручивались в колечки по мере того, как высыхали. Сантен оцепенела, увидев, как пульсирует кровь под тонкой мембраной, прикрывавшей незащищенное костью темечко.

Младенец перестал сосать и, умиротворенный, лежал у нее на руках, так что теперь можно было разглядеть его лицо. Малыш улыбался. За исключением припухших век, черты лица были ясно очерченными и правильными, а не сплюснутыми и неестественными, как у тех новорожденных, что ей доводилось видеть. Брови густые и высокие, нос прямой и крупный. Она мгновенно вспомнила Мишеля — нет, нос сына торчал еще более гордо, чем у Мишеля, напоминая, скорее, генерала Шона Кортни.

— Ну, конечно! — хмыкнула Сантен. — Вылитый нос Кортни.

В этот момент малыш поднатужился и испортил воздух, одновременно срыгнув, отчего капелька свернувшегося молока показалась в уголке рта, и начал снова ловить сосок, требовательно разевая ротик и крутя головой из стороны в сторону. Сантен приложила его к другой груди, направив сосок в беззубый рот.

Встав на колени, Х-ани вытирала шкуру, когда Сантен сморщилась от новой боли и из нее выскользнуло «место». Завернув все в широкие листья какого-то растения, Х-ани спрятала сверток в кору и направилась с ним в рощу.