Уилбур Смит - Триумф солнца

– Да поможет тебе Аллах, – мягко сказал Абдуллахи. – Мы с тобой как братья-близнецы, Осман Аталан. Одинаково думаем и одинаково сражаемся мечом.

Собрав свою флотилию, Осман Аталан поплыл вверх по реке Бахр-эль-Азрак, которую чаще называли Голубым Нилом. Добравшись до небольшого прибрежного городка Алигайл, где в Нил впадала самая большая в этих местах река Рахад, Осман выгрузил всех своих аггагиров, жен и рабов, поскольку на несколько миль вверх она была несудоходной. Лошади тоже прибыли сюда на лодках из самого Омдурмана, поэтому были свежими и резвыми, а верблюдов Осман арендовал у шейхов местных племен, послав за ними своих верных аггагиров. Собрав таким образом большой караван, он направился вдоль реки Рахад на восток, далеко обогнав его на своих быстрых лошадях. Пенрод, как обычно, бежал рядом с его лошадью, привязанный веревкой к стремени.

Ландшафт приятно изменился – деревья и кустарники поднимались вверх по склону гор. На пути им встретилось несколько небольших селений и множество диких птиц, носорогов, жирафов, буйволов, зебр, антилоп и других экзотических животных. Осман часто охотился и как-то несколько дней гонялся по степи за редкими антилопами, которых давно уже хотел заполучить в свою коллекцию. Отложив винтовки, он вместе со своими аггагирами ловко использовал длинные канаты, с помощью которых ловил этих быстроногих животных. Скачка была такой стремительной, что Пенрод цеплялся руками за стремя и висел на лошади, отталкиваясь от земли через дюжину шагов. К этому времени он так окреп, практически не отличаясь от выносливых и сильных аггагиров Османа, что охота стала для него своеобразной формой отдыха и свободы.

Ночью свита Османа спала под звездным небом, там, где заставала их дневная охота. Как правило, они далеко опережали остальную колонну, однако, сумев добыть крупное животное, например, жирафа или носорога, устраивали большой ужин и сидели у костра, дожидаясь огромной свиты. Когда основная часть багажа прибывала к месту стоянки, в центре заребы воздвигали огромный шатер из колючего кустарника, похожий на громадный дом, украшенный восточными диванами и многочисленными персидскими коврами. Вокруг него сооружались небольшие, но довольно уютные шатры для жен и наложниц.

В отличие от Махди и халифа Абдуллахи Осман Аталан ограничивался четырьмя женами, что вполне соответствовало Корану, а число наложниц постоянно менялось, но никогда не превышало двадцати – тридцати. В дальние походы он, как правило, брал с собой только последнюю жену, еще не родившую ему ребенка, которой только предстояло забеременеть от него. Из наложниц он брал не более семи самых привлекательных женщин. Среди избранных оказалась и недавно приобретенная им белая девушка аль-Джамаль, но до последнего времени Осман Аталан был настолько занят важными государственными делами, что не имел возможности испробовать столь прекрасный плод. Правда, спешить ему было некуда, а долгое воздержание лишь добавляло прелести его ожиданиям.

Пенрод знал, что Ребекка находится в составе этой экспедиции, поскольку видел, как она садилась на борт небольшого судна в Омдурмане. Кроме того, он видел ее издалека еще четырежды во время путешествия. И каждый раз она отказывалась смотреть в его сторону, хотя находившаяся рядом Эмбер весело махала руками, изо всех сил стараясь привлечь его внимание. Разумеется, у них не было возможности обменяться хотя бы парой слов. Все женщины Османа надежно охранялись, а Пенрода днем привязывали веревкой к стременам хозяина, вечером приковывали цепями, а по ночам отводили в расположение аль-Нура и его верных аггагиров.

Пенрод часто думал о Ребекке бессонными часами, несмотря на ужасную физическую усталость во время дневной охоты. Лежа на овечьих шкурах, служивших ему вместо матраса, он вспоминал их последнюю встречу и обдумывал план побега. Он уже давно понял, что любит ее, и именно поэтому ослушался приказа сэра Уилсона и вернулся в Хартум после битвы под Абу-Клеа. Кроме того, он был ее соотечественником, которому она, помимо всего прочего, отдала свою девичью невинность. Это придавало ему сил и наполняло ответственностью перед ней. Однако ее непосредственность, так привлекавшая его в прежние времена, уже не казалась такой прелестной. Конечно, она попала к завоевателям не по своей воле, но все же являлась содержанкой даже не одного, а двух мужчин чужого племени. А его строгий кодекс чести не позволял ему жениться на любовнице другого мужчины, тем более что последний из них является его кровным врагом, человеком иной расы и культуры.