Хайнц Конзалик - Операция «Дельфин»

– У вас особые полномочия, и я не могу не пустить вас туда, – сказал Лейфилд. – Но знайте, что вы действуете вопреки моей воле. Это я хотел бы особо подчеркнуть. И не желаю ничего знать о методах, применяемых вашей группой.

– Ну разумеется, вас это никак не коснется, сэр. – Кларк сделал шаг к двери. – В какой она комнате?

– В девятнадцатой.

– Надеюсь, там звуконепроницаемые стены?

– Да, – скривив рот, пробормотал Лейфилд. – Кларк, пожалуйста, не забудьте! Это женщина!.. Совершенно очаровательная женщина… Помните, что вы все-таки джентльмен…

Кларк чуть наклонил голову и вышел из комнаты. Эткинс дрожащей рукой схватил бутылку виски.

– Эти парни у меня всегда антипатию вызывали, – пробормотал он. – Но они всегда добиваются успеха, а это главное. Отвратительно!

Вот уже шесть часов Нуки-на-му неподвижно сидела на плетеном стуле, освещенная слепящими лучами двух мощных прожекторов. Липкий пот струился по всему ее телу, в горле пересохло. Пить ей не давали, надеясь, что, томимая жаждой, она легче развяжет язык. Но Нуки-на-му упорно молчала. Допрашивавшие ее два офицера ЦРУ от монотонного повторения одних и тех вопросов вконец обессилели и, подобно своему шефу, тоже еле на ногах держались. Когда вошел дежурный и попросил офицеров на минутку выйти, они с удовольствием прервали допрос и вышли из темной комнаты насквозь мокрые, словно их там окунули в воду.

– Ее хоть на куски руби – она слова не скажет, – устало пробурчал один из них. – Жуткая баба!

– Я дам знак, если мне кто-то из вас понадобится. – Кларк приспустил галстук и расстегнул воротник. – Пока мне никто не нужен.

С этими словами он исчез в темной комнате и с силой захлопнул дверь.

В свете прожекторов он увидел на стуле неподвижную, словно застывшую фигуру Нуки-на-му.

Кларку показалось, что кто-то мачете распорол ему грудь и живот. Под водой ему, естественно, случалось задыхаться, но никогда в жизни у него так не перехватывало дыхание на суше. Он бессильно попятился в тень и прислонился к стене, чувствуя, как палящий огонь выжигает все внутри, оставляя там лишь одну пустоту. Ему вдруг показалось, что от невыносимой жары у него трескаются губы и мучительно захотелось пить.

Нуки-на-му слышала, как хлопнула дверь. Она ждала, что вошедший в комнату человек подойдет к столу, на котором нет ничего, кроме магнитофона, и опять начнет терзать ее вопросами. Но он почему-то предпочитал пока не выходить на свет, и ей стало как-то не по себе. Инстинктивно она чувствовала, что теперь ее будет допрашивать человек совершенно иного сорта, и вспомнила, что Тулаев как-то сказал ей: «КГБ никогда ни с кем особо не церемонится. Оно разработало такие методы, что и у немого от рождения может дар речи проявиться. Но и в ЦРУ тоже не преподаватели воскресной школы работают. Там есть отдел специальных операций, и для парней оттуда обычные законы все равно что детские сказки. И ты все выложишь, если хоть к одному из них в лапы попадешь».

Неужели именно такой тип зашел сейчас в комнату?

Она подняла голову, чуть наклонилась вперед и пыталась разглядеть что-либо в этом море света. Кларк молча подошел к ней, отвернул прожектора в сторону. Теперь горела лишь прикрытая абажуром настольная лампа. На какое-то мгновение Нуки-на-му показалось, что она ослепла, таким непроницаемым был внезапно сгустившийся вокруг мрак. Но постепенно слезящиеся глаза привыкли к неяркому свету, и она увидела, что в трех шагах от неесидит Кларк.

Она была потрясена не меньше его. Никто даже представить себе не мог, что ее узкие глаза могут так расшириться и чуть ли не выпрыгнуть из глазниц. Рот стал похож на кровавую рану, а из пересохшего горла вырвался тихий стон:

– Абрахам…

– Значит, Нона Калоа… а может, все-таки Ли Яу или Нуки-на-му… Из-за тебя я готов все человечество истребить.

– Кто ты, Аби?

– Зоолог, специалист по психологии животных, дельфинолог – но это все ты знаешь.

– А кто еще?

– Сотрудник отдела специальных операций ЦРУ.

– То есть человек с железным сердцем?

– Да. – Кларк прислонился к краю письменного стола. Пожар, охвативший все внутри, погас и остались лишь тихая грусть, тоска и ощущение полнейшей безнадежности. – А твое настоящее имя?

– Нуки-на-му.

– Ну хоть несчастному Джеймсу ты не лгала. Что он тебе рассказал?

– Ничего.

– Не нужно со мной так разговаривать, – мягким, почти отеческим тоном сказал Кларк. – Пусть даже КГБ и оплачивало твое искусство любви – я его никогда не забуду. Все было просто изумительно. И добилась ты очень многого. Кому другому такое вряд ли еще раз удастся.