Лев Линьков - Источник жизни

— Тут и лететь-то всего ничего!

Самолет взмыл в воздух, сделал круг над заставой и лег курсом на Аляску. Когда он скрылся в морозном тумане, Иван Варфоломеев вынул из кармана полушубка маленького плюшевого медвежонка и, передавая его начальнику, сказал:

— Забыл ему отдать. Мы с Савиным этого зверя вчера у «летающей акулы» подобрали. Видно, он этого медвежонка из кабины и выбросил в тот раз. Зачем ему игрушка?

— На счастье с собой возил, — усмехнулся Филиппов, разглядывая медвежонка.

Минувшая зима была необычайно суровой для этих мест, но, как всегда, весна заявила о себе с первых дней февраля. Озера, речки и болота были еще скованы льдом, а уже начался прилет птиц.

Дни стояли ясные, но без передышки дули холодные ветры; и странно было наблюдать огромные косяки уток и гусей, пролетающих с юга на север.

В марте совсем потеплело. С каждым днем усиливался лет дикой птицы.

С юга через границу шли стада диких коз. В лесу шуршало, хрустело, между деревьями мелькали тени, и пограничники, находившиеся в нарядах, десятки раз в сутки настораживались: не нарушитель ли?

На озере Долгом взломало лед. Ночами с озера тянуло холодом, будто там открыли огромный погреб.

Наступила пора черной тропы — самое удобнее время для тех, кто намеревается тайком перебраться через границу.

Третье лето встречал Исаев на заставе — и готов был ко всяким неожиданностям. Только новичкам кажется, что если потеплело и ночи стали короче, то будто бы легче охранять границу. Летом обстановка усложняется: зимой Долгое озеро и реки покрыты льдом и снегом — каждый след отчетливо виден, а сейчас, наоборот, войдя в речку, нарушитель скроет свои следы; зимой ветви деревьев и кустов голые, в лесу видно далеко, летом — кругом зелень и трава в рост человека.

Да мало ли еще какие трудности возникают летом: выдались жаркие дни — болото пересохло, по нему можно без труда итти; грянул ливень — и сухое место стало непроходимым.

Все надо заранее предусмотреть, взвесить, учесть все изменения, вызванные теплым временем года. И чрезвычайно важно, чтобы не только он, Исаев, начальник заставы, сам знал все это и постоянно учитывал, а чтобы это знали и учитывали все пограничники.

На заставу совсем недавно прибыла молодежь: опытных солдат и сержантов осталось немного. Да и эти почти все со дня на день демобилизуются. Вспомнив об отъезжающих, Исаев озабоченно посмотрел в окно. На дворе шли занятия по физической подготовке. Лейтенант Федосеев, заместитель Исаева, показывал новичкам упражнение на турнике. В сторонке, у будки, кормил своего Джульбарса инструктор службы собак, старший сержант Павлов.

«Вот и он скоро уедет, — с грустью подумал Исаев. — Труднее, намного труднее будет без «старичков»!»

Знакомясь с молодыми солдатами, Исаев внимательно присматривался к каждому, стараясь определить, как он чувствует себя в новой, непривычной обстановке. Все они молоды, физически здоровы, каждый окончил не меньше семи классов, почти все комсомольцы, но у каждого свои склонности, свой характер. Один жил в осажденном Ленинграде, рано лишился родителей и работал на заводе токарем; другой вырос в сибирском колхозе, был трактористом; третий, тамбовец, только что окончил десятилетку.

Вечером Исаев знакомил новичков с историей заставы. Рассказывая о ее боевых делах, о поимке шпионов и стычках с диверсионными бандами, он снова и снова присматривался к молодым пограничникам. Когда он говорил об уловках нарушителей границы, о том, как хитры и коварны они, сколько труда надо вложить, чтобы обеспечить нерушимость государственной границы, ленинградец прямо-таки загорелся: глаза его блестели, он был весь внимание и, не утерпев, спросил:

— А сейчас нарушители какие?

— Сейчас они еще хитрее стали, — ответил Исаев и мельком глянул на притихшего паренька из Тамбова.

— Страна наша за годы сталинских пятилеток стала могучей державой, — продолжал старший лейтенант. — Из суровой битвы мы вышли победителями. Ясно, империалисты еще злее на нас. Врагам теперь всячески изощряться приходится. Только не удается им обмануть нас. Вот сейчас старший сержант Павлов расскажет вам о своей службе.

— Сколько у меня задержаний, — начал Павлов, — я напамять точно не скажу, но, пожалуй, нарушителей сто пятьдесят мы с Джульбарсом задержали.

— Сто пятьдесят четыре, — поправил Исаев. — Старший сержант читает следы, как азбуку.