Репьев распрощался и ушел.
— Хлюпок больно, не выдержать ему моря, — высказал Андрей свои опасения.
И зачем вообще на такой шхуне, как «Валюта», помощник? Может быть, председатель думает, что Ермаков не справится?
— Если хотите установить надо мной контроль, так неужто не нашлось крепкого человека?
— Насчет контроля ты говоришь ерунду. Небось ты не царский офицер. Если бы тебя следовало контролировать, мы бы не затевали с тобой разговора,— ответил Никитин. — А что до остального — цыплят по осени считают...
1
По случаю предстоящего выхода «Валюты» в море старик Ермаков созвал гостей: шутка ли, сын открывает в Одессе навигацию!
Андрей привел с собой Павла Ивановича Ливанова. Ковальчук остался дежурить на шхуне. Репьев от приглашения отказался: «Мне надо сходить в Губчека».
Мать усадила сына между собой и Катюшей Поповой.
Андрей несказанно обрадовался ее приходу. Он никак не ожидал, что после первой неприятной встречи она согласится прийти к ним.
— Это я ее, курносую, уговорил, — посмеиваясь, сказал отец.
Здороваясь, Катя.крепко, по-мужски, пожала руку, Андрей отметил про себя, что ладони у нее стали грубые, мозолистые. Он обратил также внимание на то, что одета она очень просто, даже бедно: синяя фуфайка, черная узенькая юбка, парусиновые туфли на низком каблучке. «Трудно, наверное, ей одной жить...»
Андрей так пристально разглядывал девушку, что она смутилась и покраснела:
— Вы всегда так смотрите на гостей?
Андрей с горечью услышал это «вы» и не сразу нашел ответ.
— Да... то есть я хотел сказать... Я хотел спросить... где вы работаете?
— В порту, — ответила она. — Я часто вас вижу, вы всё спешите.
— Как воробей, — пошутил Андрей.
Анна Ильинична приветливо потчевала собравшихся:
— Кушайте, дорогие гости! Угощение не бог весть какое, чем богаты, тем и рады.
— Самое что ни на есть пролетарское угощение, — ухмыльнулся Роман Денисович.
На тарелках лежали початки вареной кукурузы, ячменные лепешки, соленые помидоры и жареная камбала.
Глядя на хитро подмигнувшего Ливанова, Андрей предложил выпить за старых моряков, которые, несмотря на все невзгоды, не забывают моря.
— Теперь оно наше, пролетарское, и любить его надо вдвойне.
— Как я свою старуху, — громко засмеялся отец, наполняя рюмки. — За полвека перевалило—еще крепче полюбил... Не унывай, Андрей, Петр Великий тоже с ботика начинал!
Роман Денисович быстро захмелел. Склонив набок голову, он ласково обнял Анну Ильиничну и запел надтреснутым голосом:
Море воет, море стонет,
И во мраке, одинок,
Поглощен волною, тонет
Мой заносчивый челнок...
Внезапно оборвав песню, отец повернулся к сыну:
— Эх, Андрей, Андрей, счастье тебе великое выпало — плавать. Только вот ты спросил бы в своей Губчека: думают они Лимончиком всерьез заняться? Вчера ночью у Тихоновых, на Портофранковской, его молодчики дом подпалили: зачем-де сын в коммунисты записался...
Гости рассказывали о своем житье-бытье, вспоминали старых знакомых, многие из которых погибли на фронтах гражданской войны, расспрашивали Андрея о потоплении Черноморского флота, обороне Царицына. И он, обычно скупой на слова, говорил обстоятельно, с увлечением, ловя.себя на мысли, что говорит так для нее, для Кати...
Далеко за полночь Ермаков пошел проводить ее домой. Павел Иванович, которого он из вежливости пригласил прогуляться, ответил, что-де ему недосуг, без него на «Валюте» может «испариться» машинное масло...
Ночь выдалась теплая. С высокого безоблачного неба светила полная луна. Длинные черные тени от домов и деревьев перечеркивали улицу.
Девушки, с которыми Андрею приводилось встречаться за годы войны, — работницы, рыбачки, сестры милосердия, фельдшерицы, сотрудницы штабов — любили его за веселый, хотя и вспыльчивый характер, и он чувствовал себя с ними свободно. Они понимали его грубоватые шутки и не сердились на них.
Но вот сейчас, идя рядом с Катюшей, он не знал, о чем говорить. Словно какая-то тень стала между ними, и не было уже прежней простоты и откровенности. Она совсем не похожа на других девушек, которых он знал, она серьезная, нет, это было не то слово, — не серьезная, а строгая, и в то же время какая-то застенчивая, и, может быть, именно поэтому она так дорога ему. Андрей хотел сказать, что по-прежнему любит ее, но. не решался. Удивительно, как еще она согласилась, чтобы он проводил ее.
Читать дальше